Комплексный проект профилактики травли для школ

 В 2020 году наши эксперты реализовали проект для АНО «Территория безопасности» на средства Фонда Президентских грантов.
Это 8 уроков профилактики травли + методическое сопровождение. Для получения материалов (бесплатно в рамках гранта) можно написать в форме обратной связи сайта)
 
Вот это огонь!🔥
🔥40000 посетителей выставки
🔥4800 посетителей показа фильмов
🔥более 16900 слушателей онлайн-лекций
🔥16 мероприятий онлайн и офлайн
🔥5 комплексных лектория для 5 школ, 12 договоров с учебными заведениями на использование фильмов с консультациями в течении года
В рамках проекта «Территория безопасности проведено 6 онлайн-лекториев и офлайн мероприятий:
✏️ для партнера проекта «Педагоги России», для 3500 тысяч педагогов и 10000 педагогов и родителей
✏️ «Антибуллинговое родительское собрание» с Марианной Шевченко, Национальная родительская ассоциация
✏️ в рамках VII Городская межведомственная конференция «Научно-методологические основы здоровья детей и молодежи. Современные интерактивные ресурсы превентологии» для педагогов, зарегистрировано 333 участника
✏️совместно с партнером Точка кипения — Екатеринбург лекторий и практикум для педагогов на 64 участника
✏️онлайн лектории для школ 107, 92, 23 г. Екатеринбурга
✏️офлайн лектории для школ Вернедубровской МОУСОШ, 166 школы Екатеринбурга
Не смотря на карантин и все преграды мы смогли донести ценности курса и важность работы с травлей. Освоили материал, получили огромное количество поддержки и даже напечатали не менее 300 сертификатов и 100 методических пособий.
 
Подводя итоги гранта нельзя не сказать о качественных показателях.
😊Да, для нас было откровением, что дети готовы и хотят говорить от травле на уроках, потому что не просто большинство, а все, 100% сталкивались с этим.
🔥Вторым откровением было и то, что зовут нас в школы, где травли как системной ошибки нет! А там, откуда приходят уже не просто тревожные звоночки, а звонки в набат — отмахиваются. Мол, у нас и так все хорошо, конкурс в классы огрмоный, что не нравиться — не к нам. Проблема и в том, что учебное заведение, в котором честно и открыто признают проблемы, а не заметают их под ковер в рейтинге будет ниже — ведь все на виду. Увы, это данность.
🤔Мы ехали ранним утром в школу на окраине…криминальный район, рядом «китайский рынок», мигранты. Наверное у них все плохо, да еще межнациональные конфликты, да еще криминал, вот нас и вызвали. Каково же было наше удивление, что проблем в школе нет! Точнее конечно есть, но на тот дичайший уровень, на который они порой выходят в элитных гимназиях даже — нет. А школа является региональным представителем службы медиации. А!!! это восторг. Вот уж точно не место красит человека, вот пример воли и желания поменять мир! Конфликты разрешают справедливо, кропотливо и грамотно. Мы были в восторге от рассказанного ими. Есть пилотные классы с внедренными системами медиации, есть обучение для детей. Зачем вы нас позвали? У вас же все отлично? Именно поэтому и позвали — потому что поняли важность данной темы и нашего подхода.
А больше всего нас порадовало, что учителя искренне говорили о том, что поменяют в своей работе после наших лекций. Вот это результат! 🔥
Если вы хотите получить наши фильмы для работы или домашнего просмотра, напишите на почту aberenova@yandex.ru или WhatsApp 89049804092
 
 
 
 
 
 
 
93
Охват (люди)
19
Взаимодействия
Продвигать публикацию
 
3
Комментарии: 1
Поделились: 2
Нравится

 
Комментировать
 
Поделиться
 
 
Травля: как постоять за себя

Травля: как постоять за себя

Максим Беренова и Анастасия Беренова, авторы книги «Безопасность ребенка и подростка. Жизнь без страха» готовят к изданию книгу про травлю. Они рассказали нам о своей книге, о том, что такое травля, почему это страшно, как от неё защититься и многое другое. И хотя  сейчас школы ушли на карантин, самое время пораздумать над проблемой и подготовиться к возвращению в коллектив. Для журнала «Наши дети»


— Нам на самом деле странно, что раздел «безопасность на улице» является в наших программах самым популярным. Конечно, там много уникальных разработок, но удручает другое – неужели травля волнует меньше? Ведь с меньшей или большей степенью агрессии ребенок сталкивается каждый день. А встретить опасного незнакомца, который к тому же захочет его похитить – практически маловероятно, хотя и раскручено в СМИ.

При этом сами дети в опросах подтверждают – около 70% встречались с травлей в том или ином виде – как свидетели или жертвы.

Как работать с конфликтом и травлей, как постоять за себя словом — описано в нашей новой книге «Умная безопасность. Как выжить в школе?».

Она не о конфликтах и способах их разрешения, не о травле, борьбе с ней и ее профилактике. И не о шутингах и как остаться живым, когда стреляют. Не об этом. Хотя и об этом тоже.
Она об объективных законах общения и развития коллектива, общества, которые очень многие представляют себе превратно, пренебрежение которыми или игнорирование, неизбежно приводит к напряжению, конфликтам, травле. И как, учитывая эти закономерности, вырастить из ребенка сильную личность, способную брать на себя ответственность и справляться с трудностями, и создать (пусть и в рамках класса/учебного заведения) общество, в котором станет возможно уважение к каждой личности, ее интересам и правам, без ущемления интересов и прав других. А еще о том, как застраховать родителей от типичных ошибок, основанных на ложных, широко распространенных, и увы, укоренившихся представлениях.

Какова реакция общества на травлю?

Давайте сначала определимся, что такое травля, потому что в обществе есть две противоположные проблемы – отрицание травли (да это дети просто играют) и тотальная настороженность к любому высказыванию (например, за травлю принимают объективную критику в профессиональном сообществе, разоблачение шарлатанов или непопулярность ребенка в коллективе). Все это разные вещи и не надо впадать в крайности.

Всякая травля – конфликт, но не всякий конфликт – травля.

В травле реалистичный предмет конфликта отсутствует или является лишь предлогом, целью является сброс агрессии и удовольствие от эмоциональной реакции жертвы, насилие неадекватно, а эксцессы повторяются.

Ошибки в работе с травлей приводят как к комичным результатам, так и серьезным промахам. Так, один раз мы разбирали ситуацию, где родители школьника обвиняли учебное заведение в травле, потому что ребенок заразился ветрянкой. В другом случае – когда родители не понимали что происходит, потому что верили школе, потому что так было и в их детстве, а ребенок, попав в немилость учителя, которая натравила на него коллектив детей, нуждался в немедленной помощи, проявляя уже и психосоматику.

В первом случае помогли навыки учителя прервать так называемую «игру в травлю», во-втором – обучение родителей пониманию проблемы, новому диалогу с ребенком и рекомендации немедленно вмешаться или даже сменить школу – потому что это не поражение, а победа. «Я выбрал, где мне лучше!». Позже мама нам написала: «Я и правда не понимала что происходит», они выбрали другую школу, и все встало на свои места.

Что такое «игры в травлю»?

Если очень коротко – это процесс, когда под видом борьбы с травлей люди просто самоутверждаются тем или иным способом. Отличительной чертой игры в травлю будет высокая эмоциональность при абсолютном отсутствии каких-либо эффективных действий.

 

Ну допустим, травля была, но, как говорится, «никто не умер». Почему так важно  с ней работать?

К сожалению, последствия травли могут быть всякими, и «никто не умер» — совсем не успокаивающий итог.

Но самое главное – с насилием надо уметь работать на ранних, зачаточных этапах, пока оно не переросло в большую проблему. Насилие может выражаться в насмешках, обесценивании, грубости – это все кажется мелочами, но когда такие мелочи становятся частью повседневной культуры, очень быстро пропускается момент, когда насилие становится нормой.

Почему? Потому что, во-первых, не заданы границы применимости агрессии, а во-вторых, порождается ощущение нормальности, которое легче всего описать словами «а что такого». Ну и немаловажной предпосылкой травли является разобщенность – демонстративная избранность и различные привилегии.

Но самое главное – постоянное присутствие травли как нормы делает детей неуверенными в себе взрослыми, которые либо воспроизводят этот сюжет, либо боятся проявить себя в жизни.

Есть даже отдельный тип травли «инакового», когда агрессоры искренне думают, что они лучше жертвы, поэтому имеют право. И это совершенно не редкость и увы, именно взрослые как раз часто навязывают такие взгляды на мир.

Поэтому ребенок, пострадавший от травли или ставший свидетелем, может через всю жизнь пронести неуверенность, ощущение своей неценности. С этим важно бороться вовремя. При этом и те, кто идею избранности пронесли через всю жизнь, по-своему страдают – стоит им оказаться в ситуации, где они не могут ее подтвердить, как рассыпается их ценность себя.

Что делать, если ребенок столкнулся с травлей? Может ли он справиться сам?

Как ни странно, в некоторых ситуациях – ДА! Но редко.

Ребенку важно дать два навыка – умение оценить ситуацию и выбрать стратегию – просить помощи или постоять за себя словом. Мудрый родитель тоже может, увидев эту разницу, либо давать советы и поддерживать в личном опыте отстаивания себя, либо немедленно вмешаться.

Сразу отвечу на вопрос – зачем это надо, не проще ли вмешиваться всегда?

Но опыт преодоления трудностей самому тоже полезен в жизни. Важно, конечно, оценивать соразмерность.

Ребенок не справится сам, если:

— агрессоров несколько,

— агрессор выше по статусу (учитель)

— травля идет методом тайных диверсий – когда невозможно понять, кто виновник

— высокий риск физического противостояния с более сильным противником

— ребенок не имеет навыков словесной самозащиты или легко раним.

Но в любом случае, чтобы принимать решение о вмешательстве, надо как можно более доверительно говорить с ребёнком и быть в курсе его жизни.

Немаловажный фактор и в том — в какой системе происходит агрессивное противостояние. Если травля – явление не случайное, а системное, то то многие рекомендации, надежно работающие в других случаях, окажутся неприменимы.

Например, в одной из элитных школ на родительском собрании учитель объявил, что есть шесть человек, которые тянут класс вниз и не дают получить нужные рейтинги классу для перехода в профильный. Дома родители рассказали это своим детям. Что стали делать дети? Они поняли по рассказу, кто это и начали бить этих детей. Таким образом, учитель создал предпосылки для травли (начал игру в «избранность и виноватого»), родители поддержали, а дети стали участниками травли, потому что поняли, кто неугодный и приняли транслируемую систему ценностей. Самое удивительное, что эти простые вещи люди не понимали, просто потому что все происходящее было для них нормой.

В другой ситуации, в другой школе учитель создала ситуацию «всеобщего успеха», провозгласив, что чувство справедливости важнее преимуществ в знаниях. Но самое главное –давала в ссоре поддержку и агрессору тоже, задавая вопрос «что случилось?» — и обычно ребенок рассказывал уже о своих проблемах в семье. Травли в таком классе не было, а в олимпиадах дети побеждали не реже других.

Почему важно разбираться в причинах травли?

Разные виды травли требуют разного воздействия. Иногда меры, которые применимы в одном случае, в другом — вредны. Приведем пример, когда «травля за справедливость» внешне выглядела как физическое противостояние.

Случай из жизни

В детском лагере двое друзей несколько раз атаковали мальчика с небольшой задержкой психического развития, но сохранным интеллектом. Педагог, обладавший большим авторитетом у детей, собрал коллектив и достаточно жестко и эмоционально обсудил ситуацию, завив что травля недопустима. Один из друзей сразу же изменил поведение. А второй был не удовлетворён итогами, и на следующий день заявил об этом педагогам. При более внимательном разбирательстве выяснилось, что «жертва» неоднократно провоцировала «агрессоров». И если один из них сразу же понял все и дистанции рвался от «жертвы», то второго пришлось научить сохранять спокойствие при провокациях.

Однако на этом история не закончилась. Лояльные педагогам подростки запланировали с «агрессорами» ряд «воспитательных бесед» и иных мер воздействия. Педагогам удалось пресечь это в зародыше, объяснив, что это тоже травля, показав, что чувствует человек, против которого ополчился весь коллектив, что эти действия излишни и конфликт уже разрешен.

Более того, провокатор впоследствии пытался доставать тех, кто хотел его защитить, но ребята, обученные правильной реакции на провокации, не шли на конфликт. В беседе с педагогом провокатор признался, что сознательно «пытается их «задолбать» потому, что ему не хватало общения.

Вы понимаете на этом простом примере, что важно работать, во-первых, со всем коллективом, во-вторых, уметь понимать первопричины и прояснять все скрытые мотивы и недовольства.

Во-вторых, разбор причин может ответить на следующие вопросы:

— Какую боль транслирует каждый участник событий? В чем его нужно поддержать?

— Что явилось первопричиной? Вполне возможно, она не на поверхности.

— Какую систему ценностей транслирует каждый участник и почему она ему важна? Что можно дать взамен, если она деструктивна?

В приведенном выше примере с элитным классом явно что-то не то. Система ценностей, построенная на избранности, очень разрушительна для всех. Хорошим решением здесь было бы создание различных иерархий – не только, кто успешнее в учебе, но и в других областях. И конечно, работа с родителями, с тем, что делать, как перестать зацикливаться на успешности ребенка.

Какие есть мифы и ошибки в работе с травлей?

Очень часто в работе с травлей основной акцент ставится на осуждении явления без объяснения причин.

А это как мы поняли очень важно.

Но здесь надо разделить две вещи:

— Найти и понять причины травли — не значит оправдать агрессора! Это только помогает нам найти его проблемную зону, потребность, которую предстоит заполнять конструктивными методами.

— Найти и понять причины травли — не значит обвинить жертву! Это только позволяет понять, какие психологические навыки в будущем смогут дать ей большую устойчивость.

Второе – важно анализировать коллективную динамику, состояние системы и работать с ней. Травля – болезнь всего коллектива!

Иначе это будет эффект тушения лесного пожара из детского ведерка. Можно, например, несколько раз сказать «так нельзя, у нас не принято», но важнее понять, как сделать, чтобы эти слова были услышаны. И сказать их вовремя. Потому что когда началась травля, когда агрессор осознает получаемое удовольствие от преследования, радуется этому, такие призывы только раззадорят. Тут нужны совсем другие меры, которые коротко можно описать «сделать агрессору такую ситуацию максимально невыгодной», в том числе и пресекать травлю на законодательном уровне. Умение оценить систему по степени возможности работы с травлей и опять же комплексный подход – два базовых принципа успешной работы.

Что такое комплексный подход?

В травле есть несколько ролей, и не все из них очевидны.

Во-первых, это конечно поддержка жертвы, возвращение к ней самоуважения. Это большая работа. Кроме того, важно и коллективу показать отношение к происходящему. Чем больше жертва получает поддержки от свидетелей, тем, конечно, ей легче.

Во-вторых, агрессор тоже нуждается в поддержке. Комплексный подход позволяет детально разобраться в мотивах. Что движет? Какую внутреннюю боль агрессор так реализует?

Это не исключает соразмерного наказания, ответственности, но не ограничивается на этом.

Также важно работать и с соучастниками – часто они присоединяются к агрессору из страха стать жертвой самим.

Кто-то из них, как и жертва, не может принять себя и почувствовать свою ценность, кто-то нуждается в выстраивании навыков управления агрессией и близкого общения, а кто-то, напротив, нуждается в жестких рамках и понимании ответственности.

Далее важна работа со свидетелями, ведь наблюдать травлю не менее разрушительно. По собственному опыту я должен сказать, что психологическая «травма свидетеля» не менее страшна, ведь это отвратительное чувство бессилия и стыда за свое малодушие, проявленное в момент, когда свидетель не решился вступиться за жертву.

А еще важна работа с общественным мнением, с родителями жертв, свидетелей и агрессоров.

Поэтому чем больше людей узнают, что делать в какой ситуации им самим – тем легче работать с травлей в коллективе.

Травля – это школьная проблема?

В том то и дело, что это касается всего общества.

Школа – всего лишь срез общества, где эти проблемы высвечиваются как под лупой. Просто в школе они острее – ведь школа — это закрытые коллективы, часто еще и с системой конкурентной борьбы, что само по себе усиливает травлю.

Что можно посоветовать?

Каждому понимать, что сейчас происходит вокруг, не позволять никому воспроизводить травлю. Чем больше будет неприятия насилия у каждого, тем легче справляться с этой проблемой.

Купить книгу Анастасии и Максима Береновых «Умная безопасность. Как выжить в школе» о словесной самозащите, умению разрешать конфликты и профилактике травле можно по ссылке. В книге приведен подробный разбор действий, профилактические упражнения, а также схемы и комиксы, понятные детям.

Не стыдите родителей: как работать в ситуации травли ребёнка

Не стыдите родителей: как работать в ситуации травли ребёнка

Некоторые типичные ошибки специалистов
Ребёнок столкнулся в школе с травлей, и ответственные родители всей семьёй отправились к психологу, но и специалисты иногда совершают ошибки. Наш блогер, психолог Анастасия Беренова, рассказывает, как помочь родителям, которые столкнулись с проблемой травли в школе, что можно говорить, а что не стоит.

Часто именно неверные слова, сказанные в форме совета или даже на приёме у специалиста, создают обратный эффект: вместо помощи погружают в чувство вины и стыда. Как поддержать и чего говорить нельзя, если вам рассказали о проблеме травли в школе (да и не только)? Как родителю говорить о травле ребёнка и не сваливать вину на себя, а взять силы для решения?

1. «А чего вы так долго не обращались?»

Ситуация с затягиванием конфликтов в школе не редкость. Причин много, родителям может быть реально не до того. Это кажется диким, но в реальности «не до того» может иметь весомые причины (иногда ещё больший пожар в другой части жизни, его и тушат: может, они уходят в другую историю — болезнь второго ребёнка, развод и тому подобное). Я и сама не отразила сразу дискомфорт и прессинг своего ребёнка в первом классе, после нашего жуткого ДТП. В случае, если у родителей нет ресурса действовать, в первую очередь ищем, как им найти его. Поэтому при работе собираем полный анамнез и составляем «карту ресурсов и потерь силы», для ребёнка тоже будет полезно.

Есть вторая и куда более опасная причина, почему возникшие в коллективе у ребёнка проблемы не решают сразу. Этот миф укоренился благодаря псевдопозитивному мышлению: «начни с себя», если у тебя проблемы в общении, «работай над собой». Вот и начинают с себя там, где надо бы уже «переходить в рукопашку» (метафора). Нет, наше окружение не всегда наше отражение. Жизненный урок — не всегда принять вызов и победить. Выбрать сохранить себя и уйти — это порой куда полезнее.

Третий момент, мой самый нелюбимый, всякое данное советчиком «сослагательное решение» — это потеря ресурса и ничем не отличается от «не надо было рожать». Вообще, мало кто из родителей сознательно обрекает ребёнка на травматические переживания. Чаще всего они просто не понимают, что это травля, ведь система образования исторически пропитана насилием. Пожалуйста, если вам рассказывают о проблеме, не надо советовать в формате «надо было бы…», «подумай, для чего это…». Правильное решение — назвать вещи своими именами и поддержать в действии: «молодец, что рассказала», «хорошо, что увидела».

2. «Надо матери срочно менять отношение к ребёнку, её задача, чтобы он не был жертвой»

Так укоренилось, что в России гипертрофированна роль матери в воспитании и травмировании. С одной стороны, укоренились совершенно невротические задачи быть хорошими родителями, и идея «ребёнок должен», с другой, — теория о травме поколений, которая, как бы ни была великолепна, не решает всего спектра историй жизни. Часто возникает иллюзия, что, если наладить детско-родительские отношения, ребёнку будет легче в системе (да, я как психолог и клиент и сама много раз прихожу в терапию с историей про маму). Это фатальная ошибка!

Во-первых, на ребёнка уже в школе влияет социум — часто куда сильнее, и травмы (или ресурсы) даёт похлеще. Во-вторых, родители, обратившиеся с темой школьной травли, часто не готовы работать над собой, не имеют на это сил (и имеют право), до этого им ещё дозреть надо. А время-то идёт! В любом случае перекладывание на них пробелов системы — это перекладывание с больной головы на здоровую.

Есть несколько случаев, конечно, когда вина полностью на родителях: отверженность принимается ими за травлю, и раздувается скандал, под предлогом защиты ребёнка начинается прессинг учителя, но это крайности. Манипуляцию от крика о помощи отличить более чем реально. Пожалуйста, если вам рассказывают о проблеме, не надо советовать в формате «а почему вы ещё не в терапии всей семьёй?». Правильное решение — поддержать. «Насилие недопустимо в системе и никак не оправдано даже тем, что в семье тоже были ситуации травм, с этим надо работать, ты молодец, что видишь».


Поскольку родители чаще доходят ко мне уже с личным, позволю обобщить, что лучше всего помогают несколько историй:

  • Поддержать то, что родитель пришёл, проработать тот навык, который принесёт больше ресурсов и удовлетворения всем. Если уходить из школы — про принятие в этом себя как победителя. Если решение бороться — как внутреннего воина и тому подобное. Решение должно приносить силы, а не отнимать их.
  • Помочь собрать как можно более полную картину. Часто родитель, а не только специалист, попадает в ловушку «туннельного зрения»: начитавшись про опять же травму поколений, начинает винить себя или бесконечно искать «А где во мне та часть, которая похожа на моего врага?». Важно помочь разлепить факты и чувства, показать, как их прожить и когда рефлексия уместна, а когда важно просто брать и делать. Чем меньше слепых пятен, тем лучше.
  • Помочь найти способы поддержки ребёнка в семье. В чём его, в соответствии с характером, надо укрепить? Отвлекут ли его хобби, прогулки с мамой, занятия спортом?
  • Часто решить конфликт мешает правило искажённого контакта: когда с людьми, которые понимают язык силы, разговариваем о культуре. Ну не будете же вы с гопником о чувствах рассуждать? Поэтому помогаем родителям и ребёнку проявлять силу и по необходимости агрессию при защите. Что внутри меня мешает проявить силу? Часто это истории в прошлом, где насилия было слишком много или, наоборот, ребёнка воспитывали, исключая его агрессирующую часть. «А наша Маша никогда так не сделает». Кстати, именно это может на уровне ощущений чувствоваться как «витающая в воздухе агрессия родителя к ребёнку» без малейшей реальной причины на это. Даже если вы видите непереносимость агрессии, это не вина человека и не слабость, ни в коем случае нельзя осуждать.

Человек, лишённый ресурса, может и вовсе истощиться оттого, что он-то не может как вы. Если есть свой аналогичный опыт, расскажите лучше о чувствах или о том, что внутри было опорой для решения и где брали силы. Пожалуйста, если вам рассказывают о проблеме, не надо советовать в формате «А я на твоём месте…». Правильное решение — например, личное «Когда меня травили, мне помогло то и то…» — вроде такая же формулировка, но есть разница. Или: «Я слушаю твою историю, и во мне поднимается много злости», «Чтобы принять решение, где ты можешь взять силы?»

Поэтому, даже если кажется, что родитель совсем-совсем не в силах и не прав, это всего лишь верхушка большего айсберга. Как говорится, чужие сапоги…

Синдром идеального родителя, или почему в прекрасных семьях вырастают несчастные дети

Синдром идеального родителя, или почему в прекрасных семьях вырастают несчастные дети

Если мама настолько идеальна, что даже ругается, как учат в книжках по педагогике. Анастасия Беренова для Мел

Есть много историй про то, как родители добились успеха, были прекрасными людьми и имели большой авторитет, а их выросшие дети долго-долго собирали себя по осколкам или искали место в жизни.

Истории идеальной жизни, как картинки из Instagram. Когда нет ссор, всё хорошо и правильно. Мама знает, как лечить. Мама знает, как любить. В доме у неё порядок, а на работе ценят. А её дочь потом выйдет замуж и загонит себя в невроз. Она будет мечтать о супнице, ежедневно поставленной в центре стола, о кружевных салфетках и удачной карьере. Она не будет знать, что у неё есть право на слабость. На то, чтобы сказать «нет, я не могу». На то, чтобы признать и допустить хаос. И отнестись к нему не как к личному поражению, а как к части жизни.

Или ещё пример. Мама — директор завода, у неё свой бизнес. Она крупный меценат, много интересуется вопросами духовности. Её сын долго не может найти свое место в жизни, в ней появляется алкоголь и всё такое. Истории реальные, не просто про детей-мажоров, у которых всё было. Это — про нечто большее: когда мать или отец ещё и ориентир морали. А у детей всё равно не вышло.

Мама никогда не ругала и не осуждала увлечения, но вот хвалила только за одно. Например, за занятия в музыкальной школе. Парадокс, но как такового обесценивания не было, а девочка вырастает и принимает только одну грань себя. Мама может очень искренне любить, и все же выдуманный ею ребёнок будет отличаться от настоящей дочки. И всю жизнь эта настоящая дочка сама не знает, чего хочет. А мама будет уверена, что дочь любит читать, слушается и носит косички. Просто другому в этом образе своего ребёнка мама не даёт места.

В таких семьях часто вытеснено гораздо большее, чем право на ошибку

В них нет места праву на неправильность и уязвимость, на чувства, капризы, лень, на инстинкты, в конце концов. Ну и на ошибку тоже. Идеальная мама ведь никогда не говорила, что устала или чего-то не может. Она даже ругалась правильно, по умным педагогическим книжкам. И теперь уже выросшая дочь оглядывается на себя: а хорошая ли я мать, жена.

Мама, которая умеет непедагогично и смачно ругаться, порой куда целительнее в своей неправоте. У девочки с идеальной мамой нет права на «ой, забей на всё», «ой, я устала», «пыль лежит, и я полежу». У таких клиенток и клиентов в выходной начинается паническая атака, а муж (или жена) неожиданно уходит в поиске лёгкости жизни.

Потому что настоящая жизнь начинается, когда есть место немного двоечнику и немного хулигану

Она начинается с пригорелых котлет, потому что забыли за увлеченными разговорами, со смачной и искренней ссоры, со слёз в конце фильма.

Вот для меня ещё семья-загадка. Отец семейства ушел на фронт. Вернулся (это уже прекрасно), и стали жить дальше. А он ещё и прекрасный семьянин, хозяйственный, у него вообще всё ладится. Он — икона в семье. В итоге все взрослые дочери — одиноки.

Отделиться от родителя, авторитетного, почти святого, невозможно. В этом тандеме ребёнок-родитель нет места простым человеческим слабостям, нет места настоящему ребёнку. Тут больше мифа, чем жизни. Девочки, вышедшие из семей с прекрасными матерями, часто невозможно долго оглядываются и сравнивают себя, не позволяют себе просто жить. Когда родитель превозносится (и сам, и другими), на него невозможно разозлиться или признать неправым.

Может быть, родители из этих историй умели валять дурака и смеяться до слёз. Но их детям оказалось очень тяжело разобраться в том, чего они сами хотят в жизни или признаться себе, что они не хотят стремиться к иделу. Иногда даже не сами родители, а общество делает из любящего семьянина (что вообще-то нормально) «сверхотца», когда возводит в культ простые качества, которые просто стали редкостью.

И так случается, что идеальный родитель не может научить самому главному — быть любимым и любить просто по праву рождения

Без Нобелевской премии и вкусного борща. Идеальный родитель не учит любить и принимать свои уязвимые части.

8 важных вещей, чтобы научить ребёнка быть собой

1. Показать свои слабости и ошибки. И что с ними тоже можно жить и быть любимым. Например, не уметь забивать гвозди или десять раз подтянуться на турнике. Мама может быть успешной в карьере и одновременно рассеянной: забывать в кино зонтик или молоко на плите. Её успешная компания от этого точно не страдает.

2. Говорить о чувствах. Это миф, что ребёнку нельзя о них рассказывать. Конечно, не стоит его загружать проблемами не по возрасту. Но если никогда не грустить и не признавать это, то как ребёнок узнает, что грусть и душевная боль, которую он иногда испытывает, бывает со всеми.

3. Замечать и принимать безоценочно игры и увлечения ребенка. Абсолютно любые.

4. Позволять себе валять дурака и заниматься ерундой.

5. Быть искренним. Иногда честнее и полезнее назвать математичку дурой, чем долго убеждать себя и ребёнка в пользе предмета, который учитель не умеет сделать интересным. В конце концов, авторитет не за статусом, а за честностью.

6. Объяснять, что человек и его поступки — это не одно и то же. Хвалить и ругать можно только конкретный поступок.

7. Рассказывать о себе в детстве. Особенно эти рассказы интересны подросткам. Расскажите, что вас тоже иногда съедала тоска, что вы тоже сбегали с уроков. Да, все мы проходили через проблемы переходного возраста, слёзы и разбитые сердца.

8. Показывать и рассказывать о своей жизни сейчас: что любите, что вас радует, для чего выбрали свою профессию и что для вас интересно.

Меня тут спросили: «А не боитесь потерять авторитет, говоря о своих слабостях и чувствах?». Авторитет — не за тем, кто никогда не ошибается, а за тем, кто прожил свою жизнь и смог дать этот урок своим детям.

«4 суицида подростков за месяц — чудовищная цифра!». Как научить детей давать сдачи

«4 суицида подростков за месяц — чудовищная цифра!». Как научить детей давать сдачи

«Родители запрещали говорить с детьми о том, что человека можно бить для защиты. Мотивировали так: «Он же узнает, что такое насилие!». А как еще поступать в случае опасности, если бежать некуда?».

Крах, долги, лагерь

В середине 2000-х тренер по боевым искусствам Максим Беренов стал широко известен в Екатеринбурге: вел курсы личной безопасности, в том числе для женщин, где изучали не только боевые техники, но и психологию конфликта, виктимологию. Беренов провел в городе несколько крупных мероприятий, например, фестивали пластичных единоборств, в которых участвовало до 15 школ — от айкидо до капоэйры. А созданная Максимом Уральская федерация пластичных единоборств и фехтования привозила в Екатеринбург мировых звезд боевых искусств, зарубежных мастеров.

Меня показывали по телевизору, приглашали на радио. Подготовленные мной инструкторы вели занятия в разных районах города, и тогда я задумался о масштабировании бизнеса. Но мне очень не хватило чисто технических знаний о том, как вести дело, как его расширять. Я совершил ряд типичных ошибок, которые делают быстрорастущие компании. Потом грянул кризис 2008 г. и я остался без бизнеса, с долгами и большим разочарованием в самом себе, — вспоминает Максим Беренов.

СПРАВКА

 
Максим Беренов
В 1994-2000 гг. прошел обучение прикладному рукопашному бою УНИБОС (универсальная боевая система) по специализациям «Телоохрана» и «Скоростной бой на уничтожение» непосредственно у создателя УНИБОС Александра Медведева в Москве.
В 2002-2006 гг. прошел обучение филиппинским боевым искусствам у Александра Фурунжиева. Участвовал в семинарах грандмастеров Чин Фан Сён (учитель боевого искусства Илицюань), Дитера Кнуттеля (седьмой дан филиппинского боевого искусства Модерн Арнис), Даниэля Мумбаки Форонда (грандмастер боевого искусства Филиппин Пекити Тирсиа).
Преподает боевые искусства с 1997 г. Автор курса «Безопасность женщины» (с 2000 г.) и курса «Безопасность ребенка и подростка» (с 2011 г.).
 

Позже он встретил свою будущую жену Анастасию. Она тоже вела собственный бизнес — развивала сеть детских садов «Дарина». По словам девушки, все началось с того, что после окончания архитектурной академии она совсем немного поработала по специальности и открыла детскую художественную школу. Тех знаний, которые дал вуз, оказалось достаточно для управления бизнесом. После развитие в детской сфере Анастасия продолжала, и довольно успешно, однако знакомство с Максимом совпало с периодом тяжелого развода.

Тогда накатившая депрессия обнулила все созданное за почти шесть лет. В 2015 г. я закрыла свои центры — не просто, а с кассовыми разрывами. И еще все лето раздавала долги, — говорит Анастасия Беренова.

И добавляет: Клуб умной безопасности появился, когда пара поняла — жить им не на что. Решено было использовать свой прежний опыт и набрать детский лагерь — кинули клич в «Фейсбуке», приехали на турбазу, договорились, внесли аванс и начали набор.

Это была совершенно сумасшедшая идея, — вспоминает Анастасия. — У нас не было вообще никакой готовности, только внутренний драйв. Конечно, у меня был за плечами опыт проведения городских лагерей, а у Максима — спортивных сборов. Но идея была все же авантюрной. И я преклоняюсь перед теми родителями, которые поверили в нас, отправили с нами своих детей. Бытовые условия на арендованной турбазе были ужасные, там было много бытовых приключений: например, отключили свет, не было воды и нормальных туалетов.

Детский лагерь

Тренировка по боевым искусствам

Впрочем, вопреки всем неудобствам, детям лагерь Береновых понравился. Во время смен Максим проводил занятия в рамках авторского курса «Безопасность ребенка и подростка», который разработал еще в 2011 г. Он поясняет: годы занятий боевыми искусствами и тренерской работы дали понимание: умение драться — еще не навык безопасного поведения.

Беренов начал собирать всю имеющуюся информацию о настоящей безопасности, чтобы суметь защитить себя без кулаков. Максим разговаривал с офицерами МВД: оперативниками, службой ППС, инспекцией по делам несовершеннолетних, плюс собирал истории своих учеников, уже имевших проблемы — об ограблениях, изнасилованиях, травле и т. д. В итоге тренер пришел к парадоксальному выводу: то, что наполняет сейчас информационное поле, — это мифы. Безопасность строится по совершенно другим законам, и Максим говорит, что сумел их выявить.

Я не ожидал, что к сбору этой информации подключатся и люди, находившиеся по другую сторону закона. Им тоже хотелось кому-то помочь. Так сформировался совершенно уникальный курс безопасности. Главным было знание о том, как думает преступник, как он выбирает жертву, и как сделать так, чтобы он тебя этой жертвой не выбрал. А самое главное — знание о том, как чувствовать, видеть себя, общаться с другими людьми, чтобы тебя жертвой не воспринимали и не делали. Это уже была школа не боевого искусства, а школа жизни. Эти знания не раз помогали людям, — рассказывает Максим Беренов.

«Он же узнает, что такое насилие!»

После лагеря Береновы стали искать помещение, чтобы продолжать занятия с детьми — уже в формате собственного Клуба умной безопасности. Вариантов было немного, потому что к локации ставили жесткие требования: во-первых нужен был район, куда дети смогут легко приехать самостоятельно, во-вторых — удобная парковка на случай, если другие ребята приедут с родителями.

С остальным было проще, вспоминает Анастасия: оснащение помещения оказалось делом несложным — часть мебели девушка привезла из своих закрывшихся центров, часть оборудования докупали или делали сами. Главное в школе — это покрытие татами и система защиты, которую сконструировал сам Максим: наколенники, налокотники, мягкие палки и пр. Такое оборудование не купить — Беренов ставит завышенные требования к качеству: нужно, чтобы защиту невозможно было пробить.

Но самое главное, говорят супруги, то, что в первый год им удалось так увлечь детей своими занятиями, что они были готовы ездить даже в помещение с голыми стенами. Поэтому на первых порах вложиться пришлось только в аренду 30-метрового зала со скромным ценником в 16,2 тыс. руб. в месяц.

Я и сейчас убеждена: если вы делаете ставку на помещение, вы уже проиграли. К вам должны хотеть приехать хоть в чистое поле. Только так можно действительно быть уверенным в качестве. Конечно, хорошее помещение лучше, но делать ставку на него, на место, на упаковку — заранее проигрышная идея. Любой, кто откроется рядом с чуть более красивой вывеской, — ваш конкурент. А конкурировать, когда к тебе идут на личность — невозможно, это уже другие правила, человечные, — комментирует Анастасия Беренова.

СПРАВКА DK.RU

 
Анастасия Беренова
Образование: УралГАХА (специальности «Книжная графика» и «Архитектор»)
В 2010 г. прошла курс «Начни свое дело» в Свердловском областном фонде поддержки предпринимательства
В 2016-2017 гг. прошла обучение по программе «Терапия психической травмы» и завершила сертификацию по процессуально-ориентированной работе в международной программе IAPOP
Является членом Ассоциации процессуально-ориентированных психологов и психотерапевтов. Регулярно проходит супервизию в программе IAPOP, личную терапию.
 

Привлекать клиентов в новую школу решили своими силами, не прибегая к коммерческим рекламным форматам. Сначала Настя просто писала в «Фейсбуке» своим друзьям, у которых есть дети. В классических рекламных инструментах она разочаровалась еще во время работы в «Дарине», а теперь и совсем уверовала в ценность и эффективность личного бренда.

Работа идет по двум фронтам: первый — посты в соцсетях о наборе групп и содержании занятий. Второй — статьи в прессе и блог. По словам Анастасии, Максим — эксперт в области безопасности, и его материалы собирают массу репостов и откликов. После этого сразу появляются желающие попасть на занятия. Сама Настя тоже пишет экспертные тексты — больше по вопросам психологии и мировоззрения.

Что касается коммерческой рекламы, доходит до смешного. Мне звонят и спрашивают: «А не хотите в нашем ТЦ размесить стенд?». Говорю: «Нет, спасибо. Я через личный бренд продвигаюсь». Отвечают: «Ну и привозите нам этот личный бренд, разместим». Я смеюсь, но на самом деле грустно, что рекламная отрасль вообще настолько отстала от сферы услуг. Я вспоминаю, как лет шесть назад уговаривала один торговый центр взять мою рекламу. Мне отказывали, ссылаясь на маленький масштаб моего бизнеса. А теперь уговаривают, но — поздно. Продвижение сейчас строится совершенно по другим принципам, — поясняет Анастасия.

И добавляет: большинство трудностей при становлении Школы безопасности оказались сезонными. Так, лето надо обязательно планировать и продумывать заранее, иначе аренду помещения для лагеря придется оплачивать из своего кармана. Причем даже если не организовывать летний лагерь, досуговую деятельность для детей в городе тоже надо обязательно продумать.

Трудности подкрались и с другой стороны: иногда Береновых с подозрением спрашивают: «А что вам надо от детей?».

Я встречала родителей, которые запрещали говорить с их детьми о том, что человека можно бить для защиты. Мотивировали так: «Он же узнает, что такое насилие!». А как тогда учить самообороне? Да и как еще поступать в случае опасности, если бежать некуда? Например, тебя уже схватили, и кричать бессмысленно, рядом никого нет. Конечно, только отбиваться. Были и парадоксальные ситуации, когда мамы запрещали детям посещать наши занятия в школах, потому что уроки ведет мужчина.

«Спасают две вещи: высокий уровень компетенции и доверие, репутация, — рассказывает Анастасия. — Еще очень хорошо работает проведение лекториев для родителей. На теме «Словесная самозащита. Противодействие травле» у нас стабильно не хватает стульев. На втором месте — «Подростки и секс. Психологическая и физическая безопасность». Тоже, помню, люди в проходах стояли. Что это значит? Что общество понимает глубину проблемы, но решения комплексного нет. Обычно после лекториев родители сразу же записывают детей на курсы».

Лекция перед аудиторией

Сейчас в Клубе умной безопасности ежемесячно занимаются в среднем около 50 учеников. Разовое занятие длится полтора часа — меньше нельзя, навыки не отработать. Причем урок должен быть полностью практическим. Так, если речь идет о том, как научиться безопасно обращаться за помощью на улице, отработка идет в формате игр. Если цель занятия — понять, как отвечать и реагировать на угрозы, то дети учатся делать это в диалогах.

В Екатеринбурге занятие в классе с выездом в школу стоит от 300 руб., лектории обходятся в 500-1000 руб., а вот смена в летнем лагере уже встанет не меньше 13 тыс. руб., говорит Анастасия Беренова, при этом курс в школе проводится как годовой, а месячный абонемент стоит 1,6 тыс. руб. «Это оптимальный вариант, дети успевают не только выработать схемы поведения, но и отточить характер. Кажется, что год — это очень долго, но примерно так и формируется не просто навык, а стратегия жизни, взращивается уверенность. Наши ученики потом годами дружат, это тоже огромная ценность. Цены для нашего региона средние, я не стараюсь сделать занятия дешевле, скорее, мы работаем над качеством», — говорит Анастасия.

Лекция перед детьми

Ребенок в боксерских перчатках

Расходы складываются из арендной платы за помещение, закупок оборудования, воды, оплаты патента и заработной платы. Обычно тренер в Екатеринбурге получает половину дохода от группы. Примерно так же организованы лектории и разовые тренинги. А вот с летним лагерем сложнее: в стоимость включается питание, проживание, транспорт. За лето за 4-5 смен отдохнуть успевают 100-150 человек.

Кроме того, у Береновых есть доход от обучения тренеров в других регионах — тренинг стоит от 35 тыс. до 50 тыс. руб. Это отдельное направление работы, говорит Анастасия, сейчас основатели школы сосредотачивают свои силы именно на нем, а группы детей передают вновь обученным тренерам. Также в Клубе умной безопасности можно заниматься на курсах самообороны, а в выездных программах есть различные тренировки по видам боевых искусств. Для этого бизнесмены закупили новое оборудование — фехтовальные маски, шлемы, синаи (бамбуковые снаряды в форме меча. — Прим. ред.).

«Это надо было сделать раньше»: Три ошибки собственников

Береновы признают: создавая Клуб, они не избежали ряда ошибок. Во-первых, говорит Анастасия, очень долго супруги не решались искать себе помощников. В итоге в 2016 г. сами решали текущие вопросы и работали на группах, сами вели занятия. И только потом, обучив инструкторов и передав часть групп им, Береновы смогли высвободить время для стратегических задач. Это надо было сделать раньше, убеждена сейчас Анастасия.

К 2019 г. бизнесмены, наконец, собрали полноценную команду: помимо инструкторов по безопасности в Клубе есть психологи. Их задача — работа с классами, когда речь идет о травле, и работа с семьями. Также Береновы приглашают психиатра и психолога для личных консультаций, а также юристов и правозащитников для работы по заявкам — это внештатные специалисты, к которым обращаются за информационной поддержкой. В частности, если нужны статьи, лектории, информационное сопровождение, консультирование детей и семей.

Также Береновы создали новые программы и пригласили на них режиссера театра и издателя. За счет таких занятий дети не только учатся, как действовать в ситуациях опасности, но и развивают через творчество и ищут в нем способы решения своих проблем — сами пишут книги, ставят спектакли по актуальным для них темам.

Кажется, как это относится к безопасности? А как раз самым прямым образом. Опасность у нас исходит не от мифических похитителей — реальные похищения детей есть, но их совсем немного, к счастью. Самое страшное — хрупкость психики. Увы, только в Екатеринбурге за январь 2019 г. было четыре самоубийства подростков — чудовищная цифра! Умение саморефлексировать, проживать проблемы через творчество видится мне одной из форм профилактики отверженности, работы с душевной болью. Конечно при грамотном сопровождении специалиста, — говорит Анастасия Беренова.

При этом девушка признает: даже сейчас, когда нагрузка на основателей школы снизилась, рабочий график супругов похож на схему функционирования небольшого завода. Пишут по две-три статьи в неделю, проводят встречи, пишут концепции, книги, готовят фильмы, материалы для обучения, ведут мониторинг, набирают новые группы, проводят походы, выезды в школы, взаимодействуют с общественными организациями. Приходится работать быстро, говорит Анастасия, — это нарабатываемый навык. Также супруги оперативно реагируют на чрезвычайные ситуации: раньше они долго анализировали причины и решения, и в Сеть первыми просачивались быстрые, написанные на хайпе, шарлатанские советы. Пришлось и тут наработать скорость без потери качества, отмечают Береновы.

Максим и Анастасия Береновы

Еще одна ошибка при становлении Клуба умной безопасности выявилась уже на более позднем этапе. По словам Анастасии Береновой, она очень жалеет, что не сразу создала некоммерческую организацию (НКО). Школа изначально работала и работает как ИП. Но практика показала, что хорошо бы иметь еще и НКО, говорит девушка — это помогло бы искать сотрудничество в просветительских проектах и выходить на федеральный уровень. Так, создав некоммерческую организацию, можно участвовать в госпрограммах и заявляться на гранты, продвигая идею просвещения на тему безопасности в обществе.

Так у меня в голове сложился паззл: личная безопасность ребенка, его обучение — это деятельность для предпринимателя, это бизнес. А вот сделать мир лучше, создать безопасную среду — это общественная деятельность, социальное предпринимательство, Мы сейчас только входим в эту сферу, но я убеждена: именно такой баланс делает проект целостным, — говорит Беренова.

И признает: еще одной ошибкой оказался недостаток знаний. Когда Анастасия начала заниматься продвижением Клуба по всей стране, то поняла: делать этого она не умеет. С одной стороны, у Береновых был внушительный отклик по продуктам от людей из других городов, а с другой, нужно было учиться продвигать эти продукты. Помогла программа акселератора в Свердловском областном фонде поддержки предпринимательства, где своим опытом с начинающими бизнесменами делилась директор по франчайзингу ГК «Юниверфуд» Ирина Головина, рассказывает Анастасия. После этого задача уже не казалась непонятной и невыполнимой. В этот же период Школа Максима Беренова переименовалась в Клуб умной безопасности — пришлось немало повозиться, чтобы понять, как создается торговая марка, говорят бизнесмены.

Франшиза по собеседованию

Учителя, которых Беренова встретила в акселераторе, помогли Клубу и в тиражировании бизнеса. Та же Ирина Головина и Татьяна Флеганова, основатель ассоциации «Особые люди», дали Насте возможность поверить в свои силы. К тому моменту у супругов была полностью готова программа обучения педагогов: 30 учебных часов, видеофильмы, методический материал. Но не хватало знаний о структуре продаж в другие регионы. «Именно в этот момент мне встретились потрясающие учителя, которые сказали: «У тебя уже есть социальная франшиза, все ведь готово!». А самым сложным на том этапе было просто поверить в себя, в то, что мы можем. Оказалось, так и есть — заявки на франшизу пошли сразу же», — вспоминает Анастасия.

И уточняет: франшизу может купить не любой желающий, а только человек, разделяющий принципы Клуба умной безопасности. Поэтому для интересантов проводят собеседования. Анастасия поясняет: например, супруги убеждены, что на улице можно и иногда просто необходимо общаться с незнакомцами. Если ребенок заблудился или ему нужна помощь, например. А потенциальный покупатель франшизы может категорически настаивать на том, что разговаривать строго запрещено, не пытаясь вникнуть в суть. В этом случае сотрудничество вряд ли получится. Важен один взгляд на безопасность, понимание, что эффективно не параноидальное закапсулирование ребенка, а схема жизни без страха, навык уверенности, говорит Беренова.

К счастью, наши взгляды разделяет большинство заинтересовавшихся темой. Кроме того, после обучения и выдачи сертификата на право преподавания раз в полгода мы проводим супервизию — смотрим, с какими проблемами человек сталкивается, что нужно доработать, что получается лучше. Ситуация меняется, и важно, чтобы мы успевали провести мониторинг. Поэтому представительство в регионах — не просто разовое обучение, это постоянное сотрудничество по горячим вопросам, — рассказывает Анастасия.

Недавно Береновы издали книгу — «Безопасность ребенка и подростка. Жизнь без страха», она вышла в электронном и бумажном виде. Изначально супруги думали, что этот проект будет работать просто в пиар-целях, однако в итоге все переросло в полностью сформированный продукт, где собран внушительный объем информации.

В частности, говорит Максим Беренов, из книги можно узнать, как думает и действует преступник, как он выбирает жертву, и как сделать так, чтобы ею не стать. Причем ряд рекомендаций идет вразрез с общепринятыми. Максим поясняет: консультации с людьми, находящимися по ту сторону закона, ценны тем, что им виднее. Преступники знают, что работает на самом деле, а что делается для снятия тревоги, но не дает реальной защиты. Также в книге дан подробный разбор, как реагировать на различные типы психологического давления и словесной атаки — от угроз, крика и брани до манипуляций, бестактных вопросов и непрошенных советов. А это во многих случаях является хорошей профилактикой травли, говорит Беренов. Кроме того, автор дает разбор разнообразных сексуальных угроз, в том числе таких, которые не рассматривались ранее, и учит, как их минимизировать.

Книга в руках

Деньги на проект привлекали с помощью краудфандинговой платформы Planeta, говорит Анастасия. Девушка училась, как продавать книги по предзаказу, брала консультации в центре содействия предпринимательству и у фандрайзеров — это оказался полностью новый опыт. Отдавать проект сторонним исполнителям не хотелось, отмечает она. Лучше было сначала понять структуру работы и только потом искать специалистов. Беренова убеждена: такая стратегия уместна в бизнесе по всем вопросам — техническим, юридическим. Суть надо понимать в любом случае, иначе можно получить не тот результат, или — в лучшем случае — просто переплатить.

 
 

Сейчас Береновы работают над второй и третьей книгами, методичками и заняты созданием фильма. Сначала супруги предполагали, что будут продавать его конечному потребителю, однако в итоге решили, что фильм станет использоваться только как учебный материал для тренеров. В планах Клуба —  сотрудничество с фондами, которые занимаются вопросами безопасности. Как говорит Анастасия, они с Максимом вышли на тот уровень, когда просто бизнес — не конечная цель.

Наш проект становится просветительским, социальным, у нас появляются инструменты, чтобы менять мир в лучшую сторону. События в Керчи, где студент Политехнического колледжа устроил стрельбу, в результате которой погибло 20 человек, а затем покончил с собой, лишний раз показали, что личная безопасность — это не только дело каждого. Нужен новый взгляд на общественные институты и общество в целом. Мы действуем, — резюмирует Анастасия Беренова.

Фото предоставлены Максимом и Анастасией Береновыми

«Как сделать, чтобы ребенок не захотел попробовать наркотики? — Никак»

«Как сделать, чтобы ребенок не захотел попробовать наркотики? — Никак»

«Парадокс нашего времени — впервые родители и дети настолько на одной волне, что бунтовать бессмысленно. А потом дети не хотят отделяться от родителей. Никогда. Ни в 20 лет, ни в 30».

— Когда я или муж говорим, что за деньги составляем программы безопасности для детей и подростков, реакция бывает совершенно противоположной. От «какое хорошее дело вы делаете» до возмущения «что вам надо от детей» или обиды, почему за навыки, которым мы обучаем, надо платить.

Это и есть лавирование между социальной миссией и созданием бизнес-проекта с прибылью. Работа в такой нише — сама по себе вызов. Но, оглядываясь вокруг, я вижу и то, что на родительских страхах создаются новые и новые бизнесы. Что же такое — настоящая, невыдуманная безопасность?

Про контроль

Как проконтролировать выполнение дел ребенком или его ленту в интернете?

Никак, контроль просто не работает.

Приведу несколько примеров, чтобы стало понятнее.

У Коли на телефоне и компьютере стоит родительский контроль. Коле 12, он попадает в гости к другу, у которого контроля нет. Что он первым делом ищет в сети? Контент 18+. Часть информации для него — шокирующая, с привкусом запретного плода. Друг спокойно реагирует на эту же информацию — родители вместо контроля просто поговорили с ним о том, в чем вред у той или иной информации. Знаете, в чем настоящий вред порнографии? Не в том, что она будит воображение. А в том, что в ней обесценивается важность предохранения, что показываются искусственные модели поведения и ложные идеалы тела, отношений, в конце концов, длительность полового акта. Подростки постарше, лет 16-ти, насмотревшись порно, часто получают комплекс переживаний — я не такой/ая красивый/ая, я так не могу. Вот об этом и надо говорить.

Но вернемся к Коле. Информация, добытая запретным способом, становится для него культовой, вожделенной. Запомните — контроль лет с 12-ти, а то и раньше, они все умеют обходить. А вот оценивать информацию критически — нет.

Второй пример. Кате к третьему классу родители разрешили ходить одной и купили гаджет с треком. Поскольку родители Кати — люди тревожные, они тщательно следили за тем, куда и во сколько она пошла. Классу к восьмому она стала оставлять гаджет дома и прятать его. Наблюдая за треком, родители видели, что она дома, и были спокойны, но однажды обман обнаружился. Хорошо, что в этом случае ничего не случилось и ситуация просто заставила родителей задуматься.

Ребенку важно вместо контроля дать принцип «ответственности и возможностей». Чем выше твоя ответственность, тем больше у тебя возможностей — пойти куда-то, посмотреть что-то. А как он станет ответственным, если родители решают за него?

Только шаг за шагом, предоставляя в равной степени ответственность и выбор, формируется критическое мышление, внутренний контролер.

Одна мама приводит свой пример — я против татуировки у дочери. Но дочь аргументирует просто — исполнится мне 18, я пойду и сделаю сама. И что тут можно сказать? Настанет день, когда вы не сможете их удержать. Любое начинание всегда хорошо делать с поправкой — а что будет, если ребенок вырастет? Он ведь все равно сделает, как хочет.

Про ценности

Вот, например, меня спрашивают, а как сделать так, чтобы ребенок не захотел попробовать наркотики. Я отвечаю: «Никак».

Это достижимо только одним способом — чтобы он САМ не захотел попробовать.

В психологии это называется внешний и внутренний локус контроля. И вот что я хочу сказать — никакой внешний контроль не даст вам гарантии безопасности. Именно поэтому мы много стали говорить о ценностях, как основе всего. Причем, именно о внутренних ценностях.

Отдельная задача — как их воспитать, как развить, как создать. Я вижу тут два важных навыка: умение понимать себя и умение понимать других.

Конечно, все начинается с личного примера: как взрослый радуется жизни и как справляется с трудностями. Очень важно как раз не только рассказывать детям про то, какие родители успешные люди и как хорошо им подражать, а то, какие неудачи и переживания они прошли, прожили. Это, кстати, лучшая профилактика самоубийств — показывать и рассказывать, что любая беда не фатальна, что многие люди справлялись с большими трудностями и выжили. Важно рассказать, и как справлялись: с помощью терапии, религии, близких людей или любимого дела?

Вообще, наше внешне идеализированное общество очень вредит безопасности. Вот представьте только — сидит подросток, смотрит все это великолепие социальных сетей и думает: «Неужели я один такой неудачник?». Вот этого «я один» не должно быть совсем.

Второй навык развития, который очень важен — это навык саморефлексии. Что сейчас со мной происходит, какие эмоции я испытываю? Очень полезен в этом случае навык вести дневник. И этот навык хорошо формировать с детства. Что ты сейчас чувствуешь? Нет, даже не так. Лучше рассказывать про чувства. «Я сейчас злюсь, радуюсь, обижаюсь» — а как ребенок еще узнает, что происходит? Только не говорим о своих чувствах, не его. «Ты сейчас злишься» — не лучшее объяснение. А вдруг не угадали, зато дали установку «я лучше знаю за тебя». Вот поэтому очень важно научить ребенка самому управлять своими эмоциями, осознавать чувства. Разговаривать, обсуждать, читать книги.

Величайший миф — то, что родитель должен быть всегда позитивен. Родитель — человек, и показать человечное, темное и светлое — часть развития и эмпатии.  И «контейнировать» эмоции детей тоже важно, но не из вынужденного личного позитива, а из умения как раз «выдерживать себя, выдерживать тебя», быть рядом, когда плохо. Просто быть рядом — целое искусство.

Кстати, это очень важный момент — не решать за ребенка, а быть рядом.

Представьте себе ситуацию школьного конфликта. Надо ли сразу бежать и разбираться? Может, лучше дома обсудить с ребенком варианты и дать ему возможность самому разрешить ситуацию? Иногда такое сопровождение и поддержка (не путаем с попустительством) дают в жизни бесценный опыт прохождения трудностей с поддержкой близких. Вы же за ребенка не ходите, когда он только встает на ноги, а просто держите за руку? Вот и держите всю жизнь, не делая шаги за него.

Сейчас культивируется миф, что родители должны быстро все решать в школе, если у ребенка возникли трудности. Подумайте лучше, соизмеримы ли они с психикой ребенка? Если да, то лучше просто дать совет, чем немедленно вмешиваться.

Про границы

Казалось бы, границы — это вообще основа безопасности, и это известно всем. Уметь говорить «нет» и противостоять тому, что не нравится.

Но посмотрите, что происходит. С одной стороны, многие родители говорят о контроле. Стоит только напугать их тем, сколько страшного происходит в жизни, и они уже готовы проверять почту и контролировать звонки. И что мы имеем? Тотальное нарушение границ ради контроля и одновременно — требование учиться их отстаивать.

Фактически контроль над перепиской приводит к смирению: ребенок понимает, что его границы постоянно нарушаются, что близкие не видят в них ценности.

Сможет ли такой ребенок удерживать свои границы?

Границы — это не только физический уровень, который можно описать как «меня не трогай, если мне не нравится», но и умение понимать, что именно мне хорошо и плохо, понимание защищенности своих интересов и внутреннего мира.

Поэтому двойных стандартов не может быть — ребенок имеет право на личное пространство, личный мир. Другой вопрос — как сделать так, чтобы он хотел поделиться своими переживаниями или рассказать о друзьях?

И тут я отвечу совершенно нетривиально — никак. У детей, точнее, уже у подростков, возникает действительно сепарационная необходимость иметь свои секреты и часть жизни не показывать родителям. Если вы возмутились сейчас, вспомните, а что ваши родители знают о вас, и что вы не рассказали им?

И это нормально, когда подросток часть информации скрывает. Ненормально — когда скрывает фанатично или тотально.

Что делать?

Я применяю тут простую «формулу подростка» — чем больше сила действия, тем больше противодействие, иными словами, чем жестче и тотальнее рамки, тем больше сопротивления мы получим на выходе.

Более того, чем тщательнее досматривается переписка, тем быстрее он поставит при первой возможности пароль. В семьях же, где приватность уважают, дети обычно и не закрывают приложения, зная, что даже открытая вкладка на общем компьютере не будет исследована под лупой, а значит, мы сохраняем их и свое спокойствие.

Основа безопасности на самом деле — это хорошие, здоровые границы.

Удобный неудобный ребенок

Когда ребенок рассказывает все и абсолютно слушается — так же опасно, как ребенок-бунтарь: здоровый бунт полезнее, чем послушание, опять же, из-за умения выставить границы.

Удобный ребенок — очень и очень тяжело для него самого. Раньше говорили так — удобные дети из авторитарных семей устраивали бунт и уезжали в конце концов, порвав с родственниками.

Сейчас все лучше и хуже одновременно.

Это новый парадокс нашего времени — часто семьи настолько хороши и так доверяют друг другу, мама и папа — лучшие друзья, что бунтовать совершенно бессмысленно. Многие говорят о том, что впервые родители и дети настолько на одной волне, и это прекрасно. Многие и говорят о другом — что дети не хотят отделяться от родителей. Никогда. Ни в 20 лет, ни в 30.

Мое же мнение такое — дружить с ребенком и выстраивать доверительные отношения можно и нужно. При этом же — и выставлять границы. Но, в конце концов, быть плохим родителем, который сам отселил, сам заставил подрабатывать, не так уж и страшно. Нельзя полностью изолировать ребенка от переживаний, везде усматривая травму, важнее научиться с ними справляться. Увы, слово травма сейчас порой дискредитировано частым использованием в дань моде…

Про незнакомцев

Часто безопасность связана с двумя понятиями: небезопасный внешний мир и защита семьи.

Не разговаривай с незнакомцами, говорят детям. При этом и сами дети, и родители признают — чаще всего преступления совершают не незнакомые люди, а старшие сверстники, например. Особенно если это истории про травлю и драки у школы.

Что тут важно сказать? Формировать навыки безопасности важно, не создавая «капсулу защиты» и не запрещая общаться, а научив это делать безопасным образом — как со знакомыми, так и с незнакомыми людьми.

А то, что домашнего насилия больше, чем преступлений средь бела дня, покажет вам любая криминальная сводка. И изнасилования на свидании случаются тоже чаще, чем внезапные из-за угла. Почему? Потому что возникало доверие к человеку, потому что не готовы, потому что не умели говорить «нет».

Но вот запугивания сводками новостей тем более важно избегать. Нет, насилия не стало больше, его стало даже меньше. Гораздо меньше. Просто мир стал  открытым и нетерпимым — то, что раньше не попало бы в сводки новостей, сейчас вызывает ярость. Ну представьте, если в газеты 80-х годов попадали бы новости о том, как учитель ударил линейкой детей по голове? Самое большее, что говорили бы — что ребенок, наверное, сам виноват. И это прекрасно: чем более мы нетерпимы, что меньше нагружаем пострадавших виной.

Но незнакомцев, особенно мужчин, продолжаем бояться. А ведь страх, внушенный с детства, продолжает мешать в дальнейшем, мешает социализации.

Говоря о безопасности в общественном сознании, громко и пафосно — важно понимать, что основа — понимание ценности себя и того, что я делаю, создаю. Именно поэтому, по моей скромной статистике, в открытых, творческих, демократических системах насилия гораздо меньше. Это применимо как к семье, так и к школе, применимо и общественным институтам. Но нельзя забывать, что основа демократии — ответственность.

Именно поэтому все советы по безопасности сводятся в одну формулу: «знай-умей-думай-принимай решение».

И именно из этой формулы и вырастают уверенные взрослые.