Ребенок меняет школу: советы психолога

Ребенок меняет школу: советы психолога

| Сен 6, 2019 | безопасность и психология, школа

В новый коллектив, будь то группа во дворе или школа, войти всегда сложнее, чем во вновь создаваемый. Почему? Да потому, что внутри группы уже есть правила, отношения, роли.

Текст: Анастасия Беренова, психолог,  для журнала «Шпаргалка»

Оценить сложность включения в новый коллектив можно по нескольким параметрам:

Насколько его ценности совпадают с вашими? Парню с окраины сложнее включиться в коллектив элитной школы, как и наоборот.

Насколько самому ребенку хочется включиться? Если, например, смена школы произошла из-за вынужденного переезда, развода, сначала надо восстановить равновесие внутри. Ребенку, который сам рвался в новую школу, будет куда проще.

Какие идеи и ценности в новом коллективе? Можно поговорить с родителями, учителями заранее. Как решаются вопросы ранга и иерархии? Учитель всегда прав, потому что учитель или создал авторитет, основанный на реальных делах? Есть ли в школе прессинг учителей администрацией? Немаловажным станет при переезде и вопрос психологического комфорта: как принято решать конфликты, есть или нет травля, занимаются ли ее профилактикой. Да, и идеологию не всегда можно оценить. Думали, в школе культ знаний, а в итоге – споры за модные шмотки. Но, к счастью, и наоборот бывает. Например, я сама меняла школу ребенку после первого класса. И вот что меня привлекло:

— слова учителя «Нет плохих детей, надо искать подход», «Кто травит других в классе, нуждается в помощи сам. Мы всегда находим, чем поддержать»;

— в школе все здоровались со всеми. Абсолютно;

— чистые туалеты с кабинками на замках. Да! Уважение к границам и интимному стыду детей очень важно. Кстати, забегая вперед. Ребенок быстро вписался в коллектив. Удивительно, но в первом классе лицея адаптация шла куда хуже.

И все же, как поддержать сына или дочь при смене школы? Что делать? Многое зависит от внутренних качеств ребенка. Если он «тихоня», можно сходить на консультацию к психологу.

Если ребенок имеет особенности, обязательно скажите об этом учителю. Какое решение он предложит, найдет ли подход или даст совет? Ни в коем случае нельзя стигматизировать психические особенности. В этом случае учитель все спишет на банальную невоспитанность и будет ругать, а при инциденте не будет знать, что делать.

Если ребенок чем-то рьяно увлечен, уточните, востребовано ли это. Очень важно чувствовать свою ценность. Когда ребенок только включается в новый коллектив, обязательно интересуйтесь у него, как дела, с кем дружит, что нравится.

Наблюдайте, как ребенок приходит из школы. За его настроением, активностью. Иногда стоит задуматься при виде синяков или испорченных вещей.

А если все в порядке и надо просто привыкнуть — продумайте, как поддержать его. Часто помогают стабильный режим, ресурсные творческие занятия.

Кстати, в коллективы с линейной иерархией встроиться гораздо сложнее – это когда есть один маркер успешности, например, рейтинг оценок, и все вовлечены в гонку за первенство. Если же иерархии не линейны, есть разные направления, где можно проявить себя, есть ценность творчества – такие системы легче впускают новичков и гибки к приятию инаковости.

Общее правило: где нет травли, там новичку легче. Поэтому вдумчивый родитель должен изучить, что это за явление, как его определить и профилактировать (тоже можно!). Ну, и в заключение. Для включения в новый коллектив иногда достаточно ритуала – например, организовать чаепитие и позвать всех, потому что беседа за чаем порой сближает куда лучше, чем многочисленные тренинги.

Детская безопасность — принцип жизни! Правила от Максима Беренова.

Детская безопасность — принцип жизни! Правила от Максима Беренова.

| Мар 30, 2019 | безопасность и психология, безопасность на улице, СМИ о нас

С чего начинается безопасность?

С этим вопросом мы обратились к эксперту по детской безопасности, автору книги «Безопасность ребенка, подростка» Максиму Беренову и психологу, куратору школы безопасности Анастасии Береновой.

Почему книга такая большая? Ведь советы можно написать на 5-10 листах, неужели кто-то будет читать почти 300 страниц?

— А это не советы. Это принципы жизни. И чтобы описать их – нужно не только проговорить правила, а научить думать, смотреть на мир иначе. Вот можно, например, проговорить правило – никогда не разговариваем с незнакомцами.

Но ведь это самый частый совет всех статей о правилах поведения на улице!

— Но какое отношение оно имеет к безопасности? Ровно противоположное – вредит!

Давайте разберем внимательно – а могут ли знакомые люди причинить вред? А могут ли незнакомцы помочь, например, если ребенок потерялся? А можно ли вообще не разговаривать с людьми? Вопросы можно перечислять долго. У меня есть и пример, когда дети шестого класса помогли взрослой женщине, упавшей на школьном дворе – просто ждать взрослого можно было бесконечно…Именно поэтому настоящая безопасность начинается не с правил, а принципов жизни. Один из них – уметь разговаривать с незнакомыми людьми можно и нужно, в этом залог жизненного успеха. Надо только делать это правильно.

Какие советы можно дать родителям, когда ребенок может ходить один?

— Здесь многое зависит и от семьи, и то ребенка, и от маршрута. Прежде всего, ребенок должен захотеть стать самостоятельным. Ему должно быть интересно и легко. Во-вторых, у него должны быть уже навыки общения, понимание того, когда нужно позвонить родителям или убежать. Тогда он с радостью воспринимает информацию о безопасности.

Не приведет ли это наоборот, к запугиванию, так что в каждом кусту будет мерещиться маньяк?

— А вот тут важно не только что мы говорим ребенку, но и как! Прежде всего, надо проработать свои собственные страхи, а разговор выстроить лучше в формате игры.

Например, с ребенком полезно играть в игру «Безопасный маршрут».

Игра «План двора и план маршрута»

Для игры может использоваться свой собственный двор или постоянный маршрут  (дом — школа).

Рисуется  подробный план местности, на котором отмечаются:

  • розовыми линиями обычный маршрут;
  • зеленым цветом – места, где можно получить помощь;
  • cветло-зеленым – скопления людей;
  • cиним –  убежища и укрытия,  синими стрелками  можно прорисовать направление бегства к ним, при которых противник теряет вас ненадолго из виду;
  • желтым  – места, где можно найти оружие, на  рисунке желтым
  • также помечен фильтр: узкий проход, где можно остановить группу противников  примени подручное оружие;
  • красным — источники опасности.

Затем желательно многократно прогуляться по маршруту и его окрестностям с целью уточнения карты.

Для упрощения игры можно в один день обращать внимание только на места скопления людей, в другой — на подручное оружие. Кто насчитает больше — получит приз.

Затем постепенно усложнять, вводя поиск сразу по 2—3 категориям, а после и по всем перечисленным.

Важно:

  • обращать внимание на время и дни работы магазинов,  банков;
  • проговаривать с ребенком, что «в будни до трех  за помощью лучше бежать в банк, а после трех и в выходные в круглосуточную аптеку;
  • указывать на обнаруженный объект, особенно если это источник опасности, надо тихо, не привлекая внимания, и уж совсем недопустимо тыкать пальцем.

Следующим игры заданием будет выработка нового маршрута, который проходил бы как можно дальше от источников опасности  и как можно ближе к ресурсам.

Ресурсы – это не только уже упоминавшийся подручное оружие. Но еще и те, кто могут помочь – прохожие, служащие магазинов и банков по маршруту.

Ну и в заключение, какие советы можно дать родителям, которые отпускают ребенка одного?

Я бы указал не только для них, но и общий принцип универсальных советов:

-основа безопасности – доверие. Разговаривайте с детьми, обсуждайте их жизнь. Если он боится ходить один, внимательно расспросите его обо все на маршруте (но чаще боятся родители),

-дайте понять, что ответственность и свобода идут рука об руку. Чем больше у ребенка ответственности – он звонит во время, не опаздывает, контролирует время в гостях и если задерживается, предупреждает – тем больше у него свободы.

 

Более подробную информацию о различных аспектах безопасности, разрешению конфликтов можно прочитать в книге «Безопасность ребенка. Подростка. Жизнь без страха» (покупка только по предзаказу). Сейчас идет сбор на ее издание.

Чего мы боимся? Вся правда о настоящей безопасности.

Чего мы боимся? Вся правда о настоящей безопасности.

| Мар 1, 2019 | Без рубрики, безопасность в коллективе, безопасность в сети, безопасность и психология, безопасность имущества, безопасность на улице, сексуальная безопасность

В феврале 2019 года мы разработали и опубликовали тест по безопасности в журнале «Наши дети»

Нам часто приходилось встречаться с фейками про «котят у школы» и «угощения конфетками», с родительскими страхами о похищениях и домогательствах, и увы, с реальными историями одновременно, в том числе, историями насилия, жестокого насилия. А также с каждодневными рассказами про травлю.

Нам приходилось развенчивать мифы об опасных незнакомцах и раз за разом говорить, что важнее не степень знакомства, а умение оценить опасность любой ситуации, ведь многие реальные истории насилия исходили от знакомых, старших сверстников и даже от близких людей.

Поэтому мы решили проверить нашу гипотезу – так ли нереальны родительские страхи и какие механизмы реальной защиты (просвещение, наставничество, тренинги и так далее) лучше?

В тесте было более 20 вопросов, он был для тех, кто готов отвечать долго и терпеливо. Сразу хочу сказать – мы его обязательно повторим – подготовим вопросы с социологом, а может, для его разработки возьмем нескольких психологов.

Опрос для подростков было проводить еще сложнее – поскольку в нем был пункт о том, что тестирование разрешает родитель, отвечающие были явно из семей с высокой степенью доверия, а значит – в большей безопасности, но даже их ответы заставили нас задуматься.

Мы также благодарим  журнал «Наши дети» за размещение опроса – так мы увидели ответы со всей страны и даже СНГ. А также всех, кто отвечал на наши вопросы. 

Ссылка на опрос:

Опрос для подростков:

 

О страхах и реальных опасностях. Первые вопросы были о том, какие опасности волнуют родителей, а также, профилактику каких угроз они могут провести дома, а какую – обратиться к специалистам. Итак, первое – это волнующие опасности.

Некоторые родители писали в примечаниях, что хотели бы отметить все опасности, увы. Мы и раньше говорили об этом – слишком много в обществе истерии, нагнетании страхов, а как итог – закапсулированные, не умеющие самостоятельно принимать решение дети. Забегая вперед, скажу, что насилия стало меньше, а вот нетерпимости его – больше, именно исходя из этой поправки и надо оценивать все новости.

Но вернемся к результатам опроса. На первом месте – травля, буллинг. Он же устойчиво лидирует с большим отрывом в разделе «чему важнее противостоять с помощью специалистов». Потому что проблема есть, а навыка решать – нет. Да и почти невозможно без помощи, если говорить о психологическом насилии, травле. Более того, из-за раскрученности слова «буллинг» на фоне непонимания, что это, происходят разные казусы. В одном случае за буллинг принимают чуть ли не каждый спор и конфликт, раскручивая панику, в другом – даже вопиющие случаи агрессии в школе пытаются замять, ссылаясь, например, на нормы и правила школы, а в худшем случае еще и обвиняя неугодного системе ребенка и грозя отчислением.

А вот с физическим насилием интереснее – нападение сверстников оценивают как опасность гораздо меньше, чем нападение взрослого (60% против 74%). Хотя криминальные сводки говорят об обратном – чаще подростков и детей бьют сами подростки и дети, реже – сверстники старше и еще реже – взрослые. Но миф об опасном незнакомце – укоренен.

На третьем месте страх вовлечения в наркопотребление и сексуальные угрозы и домогательства.

На четвертом месте – страх похищения.

Ну и самое прекрасное, что не может не радовать – страх кражи совершенно отсутствует (2% указали, что боятся этого). Да! Истории и страхи из 90-х, когда воровали последнее – ушли. На последнем же месте и страх задержания на протестной акции. Все-таки, мы не вовлекаем детей в политику.

Из этих самых важных вопросов, по мнению родителей, кроме профилактики травли лучше обратиться к специалистам с еще двумя возможными опасностями – похищениями и домогательствами. Надо отметить, что страх похищений слишком раздут, в реальности таких случаев очень мало. Из-за этого страха происходит тотальный контроль над детьми с обратным эффектом – законтролированные дети все больше злятся на нарушение их границ и уходят из дома.

За решением, «что делать при травле» пойдут к специалистам почти однозначно, на втором месте – с большим отрывом – хотят научиться у специалистов «что делать при нападении взрослого и при сексуальных угрозах». Это действительно самые сложные темы. Только не забывайте, если «специалист-психолог» советует вам научиться самообороне за 2-4 часа, то это в большинстве случаев — профанация. Навыки и умения вырабатывается не сразу, на это влияют и поставленные задачи, и необходимая «память тела».

Решать самостоятельно готовы вопросы про бытовые травмы, ДТП, кражи.

На удивление, готовы сами решать и вопросы со знакомствами в сети и опасным контентом. Тут я очень жалею, что не ввели заранее отдельный вопрос про опасности в сети, но предположу, что вопросы, которые легко решать самостоятельно – не настолько пугают. И это тоже хорошо – ведь в интернете действительно безопаснее, чем в жизни, там невозможно убить или покалечить.

Реальны ли опасности? А вот следующий вопрос совершенно разрушил мою картину мира. Сталкивался ли ребенок с опасностями? Да – всего 54% (но это – цифра не происшествий, а тех опасностей, о которых известно взрослым). И это просто отличная цифра, если сравнить ее с тем, сколько опасностей в детстве встретили сами родители (79%). Большинство опасностей – драки, буллинг сверстников, чуть с отставанием – буллниг учителей. И опасный контент.

6% указали на кражу ценностей. Но напомню, как опасность, достойную внимания кражу некто не воспринимает. Да они телефоны чаще теряют, вот еще проблема, часто говорят и при встрече родители.

А вот вторая цифра куда удивительнее – 78% написали, что сталкивались с опасностями сами, в своем детстве. Гораздо большая цифра. И наши подтвердившиеся догадки – как и в случае с другими принципами воспитания, мы попыткой тотальной безопасности и контроля за ребенком защищаем его от нашего прошлого.

А там – травля (54%), драки (49%), сексуальные домогательства (16%), бытовые травмы (у 24%), кражи (30%). С последними двумя все ясно – поколение с «ключом на шее» действительно не думало о бытовой безопасности, а 90-е годы, да и 80-е ознаменовались не просто кражами, а ощущениями потери последнего. А вот домогательства…

Тут я немного отступлю от цифр теста. В интернете сейчас набирают обороты истории про опасных взрослых, которые домогаются до своих учениц (если они учителя, наставники), некоторые дела становятся громкими. В этом шуме забываются два очень важных момента – количество домогательств и изнасилований со стороны сверстников – гораздо больше (здесь мы опираемся на те истории, которые встретили мы сами, с которыми работали). Но упорно, раз за разом, возвращаются к ситуации пострадавший подросток – агрессор-взрослый.

Конечно, такие истории тоже есть, но куда важнее говорить об общих принцах безопасности и одновременно – о недопустимости насилия не только по отношению к детям, но и ко всем – мужчинам, женщинам, без сегрегации.

И учить навыкам универсальным.

Как оценивать ситуацию?

Как я умею говорить «нет», отстаивать себя, понимать чего хочу или не хочу?

Как я могу различить опасность?

А еще – что агрессором может быть и знакомый, и сверстник.

А еще – этот тест показал, выявил просто четко – наши страхи – из нашего прошлого.

И эта тревога — из наших ужасов детства, приставаний сверстников и невозможности поговорить об этом, не будучи обвиненными в плохом поведении. Конечно, сексуальные преступления существуют, к большому сожалению да, но есть и хорошая новость – мы научились говорить о них открыто, поэтому порой кажется, что их все больше и больше…

Что делать, когда воспоминания из своего детства приносят страхи? Каждый раз, и этот совет применим не только в отношении сексуальных преступлений – вспоминаем:

— чем мой ребенок отличается от меня в этом возрасте?

— какими навыками, лучшим способом выхода из данной ситуации он обладает?

— чем я отличаюсь от своих родителей, что могу сделать для ребенка?

Обычно на этом этапе выясняется, что у наших детей все гораздо лучше с границами, навыками «нет», доверием и просвещением. Но защитить ребенка знаниями – задача родителя, и это отличный способ выйти из прошлых страхов.

Если в прошлом было сексуальное насилие, домогательство или неэкологичный старт половой жизни, лучше проработать эти истории в терапии или переосмыслить, чтобы в разговоре с ребёнком можно было общаться не из узкого коридора травмы.

Но самое интересное в этом тесте нас ждало впереди. Мы сделали заранее 2 формы. В первой можно было по желанию оставить электронную почту, чтобы получить две наших статьи в благодарность, во втором случае – опрос полностью анонимен. В целом ответы совпадали и мы не придавали этой разнице особого значения, ссылаясь на погрешности. Уже дописывая эту статью, я еще раз проверила разницу между опросниками – отличался только один показатель – если домогательства в основном опроснике указали как опасность из детства 5%, то в анонимном – больше 30% (19% указанная выше – средняя цифра). Но их выбор был более защищенный – отвечать анонимно. Увы, из своей практики консультирования – самые тяжелые травмы – сексуальные (и сюда же, кроме непосредственно насилия и домогательства, относятся и неудачное начало половой жизни, и агрессивная реакция родителей и грубые медицинские вмешательства часто тоже), во многом они формируют жизненную стратегию с максимальной защитой и ощущением небезопасного мира. Умение прорабатывать их, а тем более – не попадать в опасные ситуации – один из самых ключевых навыков не только безопасности, но и самое главное – доверия к миру.

О тьютерах. Следующий вопрос был с подвохом, о наставниках и тьютерах. Он родился у нас из наблюдений о том, как боятся родители взрослых, как напичканы мифами о похищениях и домогательствах, о чем мы как раз говорили выше. Но не все так плохо. Многие тренеры, учителя тоже рассказали, что их подопечные любят засиживаться после тренировки и говорить на сторонние темы, а родители только рады, что ребенок увлечен и ему интересно в секции или кружке. Наша гипотеза о пользе тьютерства основывалась на двух вещах – информация от надежного взрослого вернее, чем из интернета (а по банальным законам сепарации дети не всегда хотят говорить со взрослыми), ну и ребенок чувствует плечо, чувствует что он не одинок. При этом дети нуждаются в хороших, доверительных отношениях взрослых.

Вот что мы получили. Скорее «да», наставник нужен, сказали 51% и 30% — точно да.

Категорично «нет» не сказал никто

Но просматривая опрос дальше, мы приуныли – не встретился такой человек — ответило большинство, почти 85%.

Рядом с детьми просто нет ярких взрослых? Сама система образования их искоренила?

А как же друзья семьи, психологи, тренера, духовники в конце концов? Куда делись все эти креативные люди, которые каждый день пишут умные мысли в социальных сетях?

Увы, в нашем обществе назрел дефицит наставников и преемственности поколений. И у нас пока на этот вопрос нет ответа, но то, что яркие, интересные, и мудрые взрослые рядом с детьми – огромный вклад в безопасность – мы убеждались уже не раз.

Сексуальное просвещение и безопасность. Тема про сексуальность нас порадовала несказанно – 100% (все!!!) за знания – 82% за программы сексуального просвещения и разговоры в семье, 18% – за просвещение семье.

Что же является фундаментом сексуальной безопасности? 82% опрошенных выбрали то, что важнее всего создание позитивного отношения к себе, к телу, к здоровым отношениям, 79% — за важность профилактики физического насилия, 70% – за профилактику домогательств.

А вот что именно важно в разговорах? 56% — считают важным говорить о сексе не обесценивая.

Никто (ура!) не простив говорить о сексе. Дальше еще прекраснее « Мне сложно говорить о сексе в положительном ключе, не запугивая» ответили меньше, чем наоборот (37% призналось, что сложнее говорить об опасностях).

Ну и у 30% нет сложностей. А вот 20% призналось, что рады бы говорить, но подростки сами стесняются их (эх, вот тут то и нужны программы и тьютеры, ведь и правда, не всегда и не во всех семьях такие разговоры уместны).

Никто не против программ просвещения, более того, все за то, что говорить о сексе, сексуальности согласно нормам возраста надо до школы (30%), в начальной школе (35%) и до 14 лет (35%).

Также 0% говорят о том, что нужно исключить тему секса. Просвещение и работу над личными травмами назвали лучше профилактикой по 50%.

Что же можно казать тут? Глядя на результаты опроса мне очень хочется похвалить наше поколение родителей – ведь мы большие молодцы в том, как и о чем умеем говорить с детьми.

Опасна ли школа? А вот со школой мнения разделись. Радует, что только 8% назвали саму школьную систему причиной опасности. А 30% не смогли ответить. Самый большой % тех, кто не знает. Может и правда мы сами не знаем, какую школу хотим?

Из опасностей выделили: булинг 90%

Психологический прессинг 50%

Наблюдение за травлей 43%

А из помощи – важным 57% — помощь и участие учителей.

А вот тест для детей оказался еще более удивительным!

Больше всего детей волнует – буллинг, драки, опасные взрослые (да что ж такое то!)

Все легко говорят на тему безопасности со взрослыми, но 47% предпочитают не беспокоить лишний раз.

Об этом стоит задуматься. Ведь часто, когда мы узнаем об опасностях, которые случились у ребенка, мы бежим решить все за него. Хорошим же решением порой бывает доверительный разговор, в котором, уважая силу ребенка, мы поможем ему справляется самому с трудностями, дав нужные навыки.

А еще одним удивительным открытием теста оказалось, что, не смотря на высокую степень доверия (не всякий родитель разрешит тест то наш заполнить!) больше 40% ответы про секс ищут в интернете.

Что нам остается делать? Битву в информационной войне мы уже проиграли – запретить все невозможно, единственное разумное решение – научить детей критически оценивать информацию.

Больше всего хотят говорить они о травле, как с родителями, так и с наставниками, чуть меньше с наставниками про похищения и опасных взрослых, про самооборону.

И самый удивительный ответ – они сталкивались с опасностями, гораздо больше, чем мы знаем! 75%. Конечно цифры не совсем объективные. Но все же…Опять же лидеры – буллинг, драки, еще добавилось — непонимание в семье.

Наставники есть у 25%, остальные не встретили. А вот хотят встретить – больше 70%

Ну и в заключение – 57% указали на то, что в школе самое главное – не учителя. А поддержка сверстников. И самое плохое – прессинг и буллинг.

Пожалуй, остается только одно – научиться шаг за шагом навыкам выходить из психологического насилия, зачаточных ситуаций буллинга и детей, и взрослых. А еще – учить их самостоятельно справляется с трудностями, просвещать, давать знания, ведь все все нам они не расскажут, но куда важнее быть уверенным, что смогут и без нас принять верное решение.

 

 

Дети и сети. Так ли все страшно?

Дети и сети. Так ли все страшно?

| Мар 1, 2019 | Без рубрики, безопасность в сети, безопасность и психология

В среде родителей и учителей интернет часто ассоциируется с чем-то очень опасным и вредным, распространена идея, что детей надо защитить, иначе они подчерпнут там разрушительные идеи. Так ли это на самом деле?

Статья для журнала мел

1. Существует миф, что игры формируют представление о неуязвимости, о бесконечном возрождении из мертвых и поэтому являются фактором риска.Я сама тоже писала об этом. Но! Это верно лишь в двух историях. Когда размыты границы между реальностями, нет критического мышления и когда существует уже зависимость.

Что с этим делать? Первое, не сами игры виноваты в размытии границ. Иначе любой вымышленный сюжет или миф о бессмертии можно трактовать также. Важно понять другое — как дать реальные представления о сложных вещах, не замалчивая.

 

О смерти нужно и важно уметь говорить. Уметь проживать горе и утрату. В наше время смерть перестала быть частью бытовой культуры (собственно это отлично, что выживаемость выше, чем невыживаемость, это просто прекрасно), но фактически разговоры о ней — стигма. А говорить надо уметь. Также как про секс и деньги — самые сложные темы. Тогда у ребенка сформируются внутренние опоры о том, что реально, а что нет, пнимание границ.

Поговорим теперь о зависимости. Подчеркну, что не у всех интернет-пользователей она есть, и харакеризуется не столько длительностью нахождения в сети, сколько двумя факторами — болезненной реакцией, когда доступа к вожделенному гаджету нет, и явным сеганием из реальности в сеть.

Очень важно подчеркнуть эти два фактора. Ребенок получает что-то, чего не может иначе и сбегает от чего-то, что невыносимо. Зачем и от чего?

Зависимость — это история про то, что подростку в интернете лучше, чем в реальности. Он туда идет получить что-то, чего иначе не может. Или он там супергерой и только так может прожить какую-то историю, или он просто не умеет в реальности жить и общаться. Если ребенку одинаково хорошо в онлайн и офлайн, если он понимает зачем он ходит в сеть — это не зависимость. И тут важно оценивать не только количество, но и качество проведенного в сети времени. Иногда больше в сети может быть и лучше, не пугайтесь. Что именно он там делает? Может проект готовит или музыку пишет. Или у него друзья в Лондоне.А вот если ему в сети лучше чем в реальности, а тем более если случилась дезадаптация — это уже дурная история. Но я все равно говорю НО! Иногда ему и интернете объективно может быть лучше. Не потому что он в зависимости, а потому что здесь и сейчас окружение не очень. И тогда вопрос не в плохом интернете, а в плохом окружении. Если бы у меня в школе было друг из Лондона в сети, против травли в моем классе, я бы тоже в онлайн зависала.

Про ролевые игры тоже не спешите впадать в панику. Если подросток там супергерой (сюда — любая роль, которая возникает в конкретной истории) — это не претензия к игре, а маркер того, что ему не хватает в реальности этих состояний-ощущений. Там — он победитель, а в реальности получил тройку и неудачник. Конечно, он будет искать где компенсировать. Поэтому то, что сейчас это есть — отличная история про то, что можно увидеть чего не хватает и найти способ как это дать. Ну где ему в жизни стать героем? Ищем, находим, как в реальности он может присвоить важные себе качества.

2. Ну и напоследок про слежку в интернете. Не следим, не читаем! Но надо ли смотреть страничку подростка? Можно и нужно! Но не из контролера, а из интереса. Почувствуйте этот вкус интереса, из него читайте то, что пишет ребенок, представьте, что вы читаете интересного вам блогера. Потому что к надсмотрщику не придут, а к другу и наставнику — да. И придут и когда хорошо, и, главное — когда плохо. Почему опросы говорят о том, что дети не видят наставников, не придут, когда плохо, к учителям и родителям? Пора сменить контроль на интерес.

И самое главное — я вижу много страничек своих учеников. Они много постят, да. И смешного и грустного, и нелепого и очень крутяцких штук. Но самое главное, чему мы должны их научить — не сбегать от негативных эмоций и мыслей, а уметь их выдерживать и проживать. Есть миф о беззаботном детстве, который губителен. И про позитивное мышление тоже, уффф ненавижу.Уметь проживать и справляется со своим негативом, тревогой, страхом, тоской, можно и нужно, этому важно научиться. И важно объяснить детям и подросткам, что нахлынувшее — нормально, что с вами тоже такое бывает, что он не одинок, что это — не признак изгойства, что это жизнь. Это отличная опора в том, что быть живым можно не только будучи хорошим и правильным, с радостью в голове. Позитивное мышление — одно из самых губительных историй в психологии, оно как плохой дорожный работник, который люк на тротуаре прикрывает картонкой.

Ну и напоследок — про опасности. Опасен ли нож? Но вы все равно имеете дома ножи, чтобы приготовить вкусное и прекрасное. Не надо нагнетать опасности, важнее научить их справляться с жизнью, оставаясь наставником, мудрым и живым, теплым и устойчивым, собой.

Приницип социального светофора. Травля — разобраться, чтобы выйти

| Фев 20, 2019 | безопасность в коллективе, безопасность в сети, безопасность и психология

После того, как мы с Максимом Береновым, авторм курса «Безопасность ребенка» опубликовали серию статей и книгу по безопасности с главой о словесной самозащите, мы задумались. Что дальше? Мы учим по большей части конфликтологии, и все наши истории — про то, как укрепить себя, чтобы быть устойчивым в конфликте, справляться самостоятельно (кроме разделов об угрозах, и вымогательстве, где без помощи родителей ребенок обычно не может решить проблему). Фактически это режим «психологического иммуномодулятора».

А если это невозможно? Если специфика мышления? Тонкая душевная организация? Слишком агрессивная среда, наконец? Бесконечно быть воином невозможно — затратно и применимо не для всех.

опубликовано в журнале МелFM

Более того, есть истории, где насилие зашкаливает, где справиться ребенку невозможно, а иногда не возможно даже подключив родителей. Есть случаи, когда наоборот, сопротивление только усугубляет ситуацию.

И тогда мы стали исследовать — как происходит нагнетание обстановки, кто виноват, что делать учителю, и как вообще оценить ситуацию, собрав схемы работы в статью.

Мы назвали это «принцип социального светофора».

Зачем? К нам приносят не одну историю про травлю и конфликты в школах, и всегда лучшим оказывается не универсальное решение — когда-то приходиться работать со всем классом, когда-то — нарабатывать навыки общения и выхода из ситуации непопулярности, есть дети, кому важно выйти победителем из конфликта, есть те, кому лучше сменить коллектив. А есть ситуации, когда разрешение проблемы лежит в юридическом поле.

Но еще чаще случались ситуации, когда все было не тем, что кажется — виновник был сам жертвой, все видели истории через перевернутое зеркало.

Именно поэтому в основе большого материала про травлю и выход из нее мы положили метод классификации, в котором можно оценить два принципа — личный иммунитет и агрессию среды.

Как работать с этим материалом?

Если у вас возникла история, которая беспокоит, важно понять:

-в чем суть истории? Описываем суть происходящего. Каковы ее причины, кто участник, позицию школы, одноклассников, учителей. На какой почве возникли зачатки травли или конфликт?

-где вы находитесь, в каком секторе? Опираясь на выбранные определения описываем масштаб происходящего.

-какая степень психологического иммунитета у вас? Оценив свою позицию важно увидеть, в данном секторе это поможет или помешает?

После этого можно выбрать схему работы, это может быть в зависимости от ситуации:

-беседы с родителями, учителем

-тренинги словесной самозащиты и работа над личной безопасностью

-медиация, работа с психологом

-медиация, работа с юристом

-создание общественного резонанса

-выход из конфликта, смена учебного заведения, признание невозможности перемен (не надо сразу обесценивать это решение, иногда на другие способы нет ресурсов, и нельзя не уважать такой выбор тоже). Может быть сопряжено с созданием индивидуальных условий обучения, тьютерства. В конце концов, вы спасаете себя, а не весь мир.

Вы можете приложить эту схему как на любую организацию, где находитесь, так и на большие общественные процессы, динамику развития страны или семьи. Все примеры основаны на реальных событиях.

Зеленый цвет

— когда конфликты легко гасятся, экологично.

Позиция власти совпадает с декларируемой идеологией и позицией большей части общества.

Общество обладает высокой степенью толерантности, принимает инаковых и создает им комфортную среду. Но при этом не создает им преимуществ перед остальными.

Идеология.

· Насилие осуждаемо, наказуемо. Адекватное применение силы — норма.

· Дети-агрессоры также получают необходимую коррекцию и помощь, как и жертвы,

· Их семьи готовы решать ситуацию и помогают исправить ошибки.

Очень важно, что нет линчевания агрессоров, а общество готово детально решать проблемы — что за боль была у каждого? Не путать со вседозволенностью!

· В зеленом секторе прекрасно работают законы, границы и нормы, проведена разумная мера между неадекватным насилием и адекватным применением силы.

Правовое поле работает!

Важное отличие зеленого цвета — наличие четких границ и правил, сформированных институтов социальной поддержки, права. Они работают четко, открыто и без подлогов, превышений, это не только карательная система. Проблема насилия решается комплексно, детально анализируются причины и последствия.

Отличительный признак этого сектора — система сама увидела проблему и решила ее. Учитель готов и умеет работать с групповой динамикой.

Внутренняя стойкость уважается, равно как и слабость

Пример. В школе (Испания) один ребенок обидел другого. Мама обиженного ребенка обратилась в школу, родители ребенка агрессора увидели проблему, провели беседу, извинились и организовали праздник, куда пригласили маму с ребенком, тем самым, показав свое расположение. В решении конфликта участвовали все, никто не обвинял обидчика агрессивно, все решали проблему личным примером.

Не обольщайтесь, до зеленого света в России еще далеко, это история только для некоторых удачных проектов и отдельных заведений. К описанию зеленого сектора мы еще вернемся. Важно заметить, что зеленый сектор не может быть обособленным, если в систему попадают дети, воспитанные в иных принципах, воздействуют активные родители, недовольные чем-то или проверяющие организации.

Желтый сектор.

Позиция руководства/власти.

Власть и большая часть общества является противником травли, но эта позиция является скорее пассивной, и близка к равнодушию. Борьба с травлей не системна, это просто реакция на локальные кризисы и имеет скорее характер репрессий против инициаторов и участников.

Могут даже проводится какие-либо мероприятия по противодействию травле, инициированные сверху, но в большинстве случаев они проводятся формально. Власть не препятствует, и даже иногда умеренно содействует подобным инициативам снизу.

Но все же отличительный признак — отсутствие нерационального разрушительного насилия или системной травли.

Нет системной установки на травлю. Травля становится скорее результатом личностных особенностей того или иного руководителя (учителя), или возникает в результате, организационных просчетов, или равнодушия в вопросе создания психологического климата.

Идеология.

На уровне идеологии насилие не одобряется и даже осуждается, но реальных системных решений нет. Потому, что сформированной идеологии, по этому поводу нет как таковой.

Состояние общества.

Позиция общества в целом мало отличается от позиции руководства и идеологии. Преобладают идеи «моя хата с краю», а «надо быть как все» сосуществует с мнением «все люди разные, и имеют право жить, как хотят».

Если количество этих людей со временем растет, и вырабатываются системы социального контроля и профилактики насилия и травли со сменой поколений общество переходит в состояние «зеленого кода».

В обществе могут создаваться множественные сообщества с параллельными иерархиями, большинство из которых не будет протестными.

Взгляды разных общественных групп в т. ч. на травлю могут значительно отличаться. Эта разнородность, на фоне общего равнодушия, может привести к тому, что в обществе могут локально появляться системы, стремящиеся к оранжевому, красному, зеленому или коричневому коду.

Насилия, абьюза может быть много (хотя это не обязательно), но общество его оценивает равнодушно-отрицательно. На уровне детского коллектива большинство готово признать, что травля это не хорошо. Но некоторые дети все же становятся жертвами.

Не все понимают, что такое травля. Просто все привыкли к тому, что оскорбить соседа по парте, обозвать, посмеяться — ну бывает. В желтом секторе существуют возможности «мягкого абьюза», когда норма — подшутить, подколоть, удивление от того, что это обидно. Фи, слабак!

Мелкие формы агрессии вросли в быт каждого. Это скорее последствие низкой социальной и психической культуры, но не вселенское зло.

Если вы попали в школу в желтом секторе, можете считать что вам повезло)))

В желтом секторе очень много зависит от дальнейшего вектора развития коллектива. Здесь еще сильны принципы, которые может заложить лидер, учитель, родители, старшие наставники.

Правовое поле работает, (хотя и со всеми ограничениями присущими этому полю).

Кто становится объектом травли.

· В первую очередь люди с низкой сопротивляемостью.

· Резко отличающиеся от локальной среды, особенно если среда агрессивна. Труднее всего приходиться детям с инаковостью.

· Провокаторы («тихушники») не проявляющие агрессию открыто, но провоцирующие конфликты

Способ избежать травли.

· Для родителей — Поднимать сопротивляемость ребенка. Укреплять доверие к себе.

Для того, чтобы не стать жертвой, надо обладать набором определенных качеств, и навыков, стойкостью и умением ориентироваться в ситуации. У тех, кто уверен в себе, обучен навыкам физической и словесной самозащиты, меньше шансов стать жертвой травли инициированной равными по статусу.

У тех, кто осведомлен о своих правах и умеет их отстаивать, меньше шансов столкнуться с травлей от руководства.

По сути, вся словесная самозащита — про то, как устоять и чувствовать себя комфортно в желтом секторе.

Массовое развитие в детях внутренней стойкости против агрессии здесь — важная работа против разрастания ее до красного сектора и возможность выхода в зеленый.

· Для детей — обращаться за помощью к родителям, системе, в правовое поле.

Пример. Один ребенок обозвал другого, тот сильно обиделся. Это повторилось несколько раз. При обращении к учителю конфликт не только исчерпали, но и научились новым навыкам общения. В том числе и что говорить, когда оскорбляют, как реагировать на дразнилки.

· Покинуть локально агрессивную среду, если агрессия превышает возможности или становится опасной для здоровья.

· Для провокатора — только активная работа над собой, возможно с помощью специалиста.

Отличительный признак этого сектора — готовность системы без давления на нее решать проблему, если на нее указать, но система еще не готова сама видеть и решать проблему.

Казалось бы, что тут страшного? Но в «социальном светофоре» есть одно правило.

Если ничего не делать, включается закон энтропии. И каждый раз мы спускаемся на более агрессивный уровень.

(Именно это понимание привело нас к тому, что формирование навыков личной психологической защиты — только первая ступень и не решает всю проблему).

Но если происходит попустительство, то дальше вступает закон энтропии и ситуация ухудшается.

Оранжевый сектор.

— Отличительный признак этого сектора — неготовность системы признавать и решать проблему без давления на нее извне.

— насилие не воспринимается как норма, но часто говорят, что его нет. Затираются улики, учителя или служащие не делают ничего, иногда оправдывают насилие. Система пытается скрыть нарушения. Обычный ответ — « Переходите в другую школу».

— Постепенно насилие все более становится неуправляемо, оно поглощает школы и коллективы как норма. Семью тоже. Насилие принимает большие масштабы — это уже не угрозы, замаскированные под шутки, а настоящая травля или избиения.

Пример. Один ребенок обозвал другого, и так несколько раз. Учитель сказала, что в этом нет ничего страшного и надо просто не так реагировать. Ребенок обратился за помощью к родителям, вместе отработали навык адекватного противостояния в словесных поединках, проговорили с учителем, о том, что важно для ребенка.

Позиция власти

Официально власть порицает травлю, но на практике обычно игнорирует и даже отрицает, до тех пор пока ситуация не становится угрожающей.

При этом как власть, так и представители части среднего звена и низов может быть даже вполне искренним противниками травли. Если эта доля нарастает, система может перейти со сменой поколений в состояние желтого кода.

Борьба с травлей идет исключительно репрессивными методами, как правило, помимо инициаторов наказываются непосредственные руководители. Такой подход заставляет систему замалчивать и скрывать факты травли, принижать уровень происходящего: «это только шутки/ игры».

Правовое поле работает при давлении на систему извне, со стороны общественного мнения и незаинтересованных в конфликте властных структур.

Идеология.

На официальном уровне провозглашается «будь как все» (т.е. не создавай проблем власти). Неофициальные исходящие сверху нормы сращиваются с официальными: «стучи, а верх разберется».

Неофициальные нормы идущие снизу, как правило становятся протестными («не стучать, разберемся сами без власти») и связаны с зарождением и развитием альтернативных иерархий.

Основной посыл «надо быть как все» — коллектив, большинство выше человека. Если ты не можешь вписаться — дело в тебе. Есть правила группы, например, стыдно быть немодным или сильно умным, или не очень богатым. Детям с явной инаковостью, еще сложнее.

Иногда вырабатываются даже правила чести, «понятия» которые работают тем строже, чем больше в системе насилия.

Но если эти правила по началу и работают, то сам вектор на одобрения насилия, даже в малых дозах чреват не только тем, что в принципе, жить не очень комфортно, но и что он становится неуправляемым.

Если же власть пытается укрепить позиции, наращивая ксенофобию, временно сплачивающую общество, система постепенно утрачивает веру в правила и переходит к красному и черному сектору.

Состояние общества.

Здесь еще нет системной травли, но ее зачатки присутствуют. Их надо гасить обязательно!

В обществе неоднозначное отношение к насилию. Есть понимание того, что кто-то имеет право сильного. С одной стороны оно осуждается, с другой — начинается игра «да но», когда выставляются условия, что надо сделать, чтобы не смеялись/не приставали/не били.

На примере одобрения необходимости армии — это травля «очкариков» и негласное одобрение общества «надо быть сильным защитником, это школа жизни». На примере школы это наиболее частый вектор развития подростковых групп. «Ну, он у вас какой-то не такой, раз с ним не дружат».

Здесь врагами нормального, здорового отношения являются укоренившиеся в сознании нормы:

· на малозначительные выпады в формате абьюза и газлайтинга обижаться нельзя. Иногда это даже для пользы, стимулировать. Или шутка. Или все привыкли.

· На этой стадии в бытовом плане расцветают все учения про то, какой должна быть жена. Такой уровень приспособленчества еще. Надо приспособиться и быть удобной. И в школе, и в семье.

В этом секторе насилие зачастую не воспринимается всерьез, ему находятся оправдания, существуют попытки контроля, чтобы формы недопустимого общения не вышли за границы — чаще это беседы, например, что бить девочек нельзя, самоконтроль группы «мы только прикалываемся, но никогда не бьем». Или вызов родителей зачинщиков в школу, который приводит к разрешению ситуации. Есть видимость контроля ситуации при низкой психологической культуре.

Часто эта стадия от желтой отличается попустительством со стороны руководства и негласным одобрением насилия как правила — надо быть сильным, надо быть умным, надо быть общительным, надо быть успешным, надо быть популярным.

Такой общественный лифт, кто не уехал — сам виноват.

Такое создание конкурентной среды, усугубляет вероятность развития конфликтов переходящих в травлю. Жертвами становятся как аутсайдеры, так и те, кто оказался на вершине.

Кто становится объектом травли.

· Умеренному иерархическому насилию подвергаются все, но собственно объектами травли становятся те, кто нарушает неписанные правила, а также те, кто не способен к сопротивлению в рамках этих правил.

· Установка «быть как все» часто приводит к тому, что накопившаяся в обществе на всех уровнях агрессия яростно сбрасывается на любого, кто хоть чем-то отличается.

· Могут складываться ситуации, когда травле подвергается человек, нарушивший неформальные правила альтернативной (протестной) иерархии.

· Сложность решения проблем легитимными способами приводит к феномену «травли за справедливость» направленной снизу вверх, но не на систему в целом, а на отдельных ее представителей. Своеобразный «индивидуальный террор». При этом часто объектами этой восходящей травли становятся не те, кто проявляет наибольшее насилие к нижестоящим, а те, кого травить проще.

Способ избежать травли.

· Либо соблюдать навязанные «правила игры», либо покидать среду.

· Либо обращаться за помощью к внешним ресурсам. При этом руководство школы может более охотно пойти вам на встречу в плане разрешения конфликта «на месте», с привлечением приглашенного специалиста, медиатора, психолога, до того как вы обратились к общественному мнению (в СМИ) или контролирующие инстанции. Однако порой приходится ставить руководство перед выбором: или решение «на месте», или общественный резонанс, и официальные жалобы в контролирующие органы.

В целом здесь тоже можно комфортно существовать, повысив свой психологический иммунитет, в крайнем случае — здесь еще работают правовые механизмы и обращение за помощью ко взрослым. Внутренняя стойкость ребенка или коллектива против агрессии здесь — важная работа против разрастания его до красного сектора.

Красный сектор.

Отличительный признак этого сектора — полное отсутствие стремления у системы решать проблему, заметание следов. Система отказывается работать с нарушениями. Обычный ответ — «вы ничего на нас не найдете».

Вне зависимости от того, кто агрессор, система отказывается от любого сотрудничества и медиации, воспринимая это крайне болезненно, как покушение на свою власть.

Позиция власти

Красный сектор это тотальное право сильного, с жестко выстроенной вертикалью власти. Стремление руководства к полному контролю, ведет к стремлению создать систему тотального перекрестного доносительства.

Официально существование травли отрицается и скрывается, неофициально: насилие, доходящее до физического и сексуального, системная травля становятся частью иерархических взаимоотношений.

Следует отметить, что, несмотря на очень высокий уровень насилия, оно может не всегда повсеместно проявляться в крайних формах, доходя до физического насилия опасного для жизни.

Пример. Один ребенок обозвал другого, и так несколько раз. Учитель сказала, что в этом нет ничего страшного и надо просто не так реагировать. Далее насилие продолжалось, обращения родителей к учителю не дали результата, ребенка начали травить и в конце концов избили. Удалось восстановить справедливость в правовом поле.

Идеология.

Характерен значительный разрыв между официальной идеологией и неофициальной. Основой неофициальной идеологии становится основанное на всеобщем страхе безоговорочное подчинение вышестоящему, унижение нижестоящих, сокрытие информации о сложившейся ситуации. Как правило, но не всегда, это маскируется под маской лояльности даже не руководству, а некой идее (создающей ощущение избранности).

Активно насаждаются идеи ксенофобии, единства, коллективизма и паранойи.

Кто становится объектом травли.

Иерархическое насилие направлено сверху вниз. Объектами умеренной непрерывной травли для вышестоящих становятся все нижестоящие. Делается это для сохранения управления построенного на страхе.

Время от времени производится усиленная травля элементов среднего звена по каким-то причинам ставших или показавшегося верху неугодными. Этих же людей используют для сброса агрессии низа. Таких козлов отпущения представляют «отдельными недостатками», «пережитками прошлого» на фоне общей благодати.

Сама мысль, что кто-то выскажет вслух идею о неблагополучии всей системы, для системы непереносима.

Заостряю внимание, что речь здесь идет о системе в целом, а не только о позиции руководства.

Правовое поле

Внутри системы работает постольку, поскольку это выгодно системе. Или не работает вообще. Либо под значимым для руководства внешним давлением.

Часто победив систему на правовом поле (с помощью внешних ресурсов), объект травли сталкивается с тем, что травля не прекратилась, просто противостояние перешло в другое поле. Например, психологическое. И что для травли используется демонстративное соблюдение норм, толкуемых в пользу руководства, а работа психолога с агрессором почти невозможна — разве что по решению суда.

Состояние общества.

В красном секторе состояние общества определяется словом — атомизация.

Власть насилия держится именно на разобщенности общества. Поэтому любые объединения, даже никак не связанные с протестной активностью воспринимаются руководством с подозрением.

Страх и недоверие к окружающим, являются основой, как иллюзии сохранения индивидуального благополучия, так и основой сохранения власти и возможности злоупотреблений.

Единственным способом протеста внутри системы находящейся в красном секторе помимо эмиграции (в т. ч. внутренней, порой доходящей до суицида!), становится индивидуальный террор, осуществляемый как отдельными личностями, так и крайне небольшими (2, очень редко 3 или больше человека) объединениями. Собственно он возможен и в оранжевом и даже в желтом секторе. Но на самом деле относительно редок и не приводит к крайним формам насилия (вплоть до физического насилия и масс-шутингов). А в красном секторе это единственная возможность, если не прибегать к внешним относительно системы ресурсам.

Распространенное убеждение — жертва сама виновата. Обвинять также могут семью ребенка, Интернет, или СМИ, не признавая насилие (в том числе физическое!) как норму, но находя оправдания для себя.

На уровне семьи в красный сектор попадают на почве декриминализации побоев. Почему ты не ушла? — спрашивает общество.

Именно сектора из этого истории (когда требуется юридическое вмешательство) чаще всего попадают в СМИ.

Кто может стать жертвой?

· Жертвой становится кто угодно, здесь невозможно просчитать, как влиться в коллектив, ни какие навыки общения не гарантируют хорошего отношения.

Ошибкой действий в красном секторе является попытка исправления себя, попытка договориться. Это только показывает слабость, приспособленчество и разжигает новый виток агрессии.

Способ избежать травли.

Его нет. Можно лишь несколько снизить вероятность стать ее объектом.

Собственно это справедливо для любого сектора. Но, если в желтом, и тем более в зеленом, соблюдая определенные правила можно снизить эту вероятность до минимума, то в оранжевом гарантий уже нет, а в красном риск стать объектом травли очень велик вне зависимости от выбранной линии поведения.

Снизить вероятность травли можно несколькими способами:

· Либо встраиваться в иерархию.

· Либо иметь внешние по отношению к системе ресурсы, которые могут оказать на руководство значимое для него давление. В этом случае человек может избирательно исключаться из части насилия (сохраняются формальные элементы, либо наоборот).

· Пытаться идти на уступки, откупаясь от системы. Тупиковый путь, приносящий лишь временное облегчение.

Устойчивость и динамика системы.

Система изначально неустойчива. Она становится устойчивой, если чрезмерное неконтролируемое насилие невыгодно власти, и она борется с этими выхлопами хотя бы на формальном уровне. Если обществом вырабатываются неофициальные правила поведения (понятия), порой очень жестокие, но все же позволяющие сдерживать насилие на определенном уровне, и власть разделяет эти понятия, спустя несколько «поколений» система может смягчиться и перейти в состояние оранжевого кода.

Однако если власть сама не собирается устанавливать, или нарушает эти правила, либо не обладает достаточными возможностями или волей для их насаждения, система сползает в область черного сектора.

Консолидация общества может приводить к взрывному протесту, доходящему до бунта, но, как правило, руководство этого не допускает. Чаще это происходит в черном секторе.

Полная смена руководства может привести к возврату в желтый сектор, частичная — в оранжевый или коричневый.

Что делать?

· Родителям.

Если школа находится в красном секторе, воздействие на агрессора может быть только в правовом поле. Но, даже если речь не идет об уголовных преступлениях, необходимо обязательное обращение в контролирующие органы, СМИ, и соцсети для создания большой общественной кампании с перепостами, Чтобы оказать мощное давление на контролирующие органы.

· Общественным деятелям и организациям.

Что касается общественной работы — необходимо создавать четкое общественное мнение, что так нельзя. Разъяснять детям, родителям и учителям, что такое травля, при каких условиях она возникает, как с ней бороться.

Ее задача — скорее выйти в более здоровые общественные отношения. Возможные методы:

— травить становится не выгодно «плохо, больно, нельзя» участники не понимают. Если травля уже началась, не работают «уроки добра». Но правовые механизмы, тут еще есть, на них и нужно опираться: заставить выполнять нормы закона, поместить в рамки.

Например, когда ситуации подробно разбираются в СМИ, а пострадавшим идет широкая общественная поддержка.

Никакая история про то, как можно сделать личность более устойчивой к ситуации тут невозможна. Но тут мы опираемся на «последний козырь» — возможность поставить агрессора на место в юридическом поле.

Хуже если общество ушло в красный сектор. Жестокость воспринимается как норма не только агрессорами. Часто их родители тоже признают их право, как право сильного.

Из жизни. «А ты знаешь, где я работаю?» ответила одна мама учителю, когда ее вызвали из-за беспредела сына.

Конечно, на «красный цвет» сильно влияет классовое расслоение и общее ощущение «безнадеги», особенно в малых городах. Когда травля — это и развлечение, и «каждый свою нищету враждой вымещал на соседе».

Только консолидация отдельных усилий, может кардинально изменить ситуацию. Для изменений ситуации здесь очень важна роль общественных организаций.

Например, создание единой карты насилия с возможностью экстренной помощи, понимание, в каких школах или регионах эти процессы системны, создание прозрачных социальных лифтов, выход из «безнадеги».

Если правовое поле не работает — например, школа «зачищает» следы, так, что юридических оснований нет, выставляет виноватым жертву, мы входим в черный сектор.

На уровне семейного насилия — эта история о том, что дела о побоях вовсе не возбуждаются, самооборона воспринимается как преступление и т. д. фактически при разрушении правовых институтов.

Основное правило красного сектора — если ничего не менять, рано или поздно он станет черным! Если мы опираемся только на правовые институты при попустительстве общественной работы с насилием, рано или поздно они перестанут работать.

Черный сектор — когда травля, насилие, стали нормой без возможности разрешения ситуации.

Пример. Из СМИ. 8-летнего мальчика довели до самоубийства родители агрессора, подключившиеся к травле (будучи высокими чинами в органах).

Правовое поле в черном секторе не работает, даже под давлением общественного мнения, и внешних сил.

Особенно это история о правовой незащищенности видная сейчас в закрытых сообществах, спецшколах закрытого типа, системе закрытых учебных заведений, откуда в СМИ просачиваются новости о насилии и суицидах.

В первую очередь в закрытых учреждениях, потом везде.

Позиция власти.

Как и в красном секторе, это тотальное право сильного, но уровень контроля со стороны власти, как ни странно, снижается. Власть контролирует лишь группу приближенных, которым дается карт-бланш на любое насилие, чтобы удержать контроль в области данной «на разграбление».

Идеология.

Крайне демагогичная или отсутствует.

Состояние общества.

Снижение контроля, при высоком уровне насилия, может привести к созданию объединений, конкурирующих за локальную власть, либо консолидации общества на основе протестных настроений. Что может привести как к нарастанию системного насилия, так и, при разложении системы, к ее распаду, на ряд конкурирующих систем, или полной смене руководства.

Это может перевести систему либо в усугубление насилия в черном секторе (рост насилия и беззакония), или красном секторе (рост насилия при одновременном росте контроля, на основе идеологии), либо в желтый связанный со снижением системного насилия.

Устойчивость системы.

Система может устойчиво существовать довольно долгое время, при постепенном снижении уровня насилия. Однако по мере смены поколений, и накопления нетерпимости к насилию и беззаконию, общество может перейти в оранжевый сектор, что случилось в 53 году, например, если гооврить о глобальных системах.

Что делать, если ситуация в школе развивается по законам черного сектора?

Никакие истории про то, как можно сделать личность более устойчивой к ситуации тут невозможна, наоборот, неугодным становится гораздо тяжелее.

Только широкий общественный резонанс. Иначе «бить в набат». подключение всех возможностей выхода в правовое поле (и то не факт, что в этом случае оно будет стремится к справедливости).

Необходимо объединение экспертов и общественных организаций, занимающихся этой проблематикой. Широкая общественная работа на всех уровнях.

Коричневый сектор — псевдозеленый.

Вернемся к зеленый сектору. Он базируется на четырех принципах.

Уважение к личности, равенство, зрелость и правила.

Если мы пропускаем хотя бы один из этих принципов вместо зеленого мы попадаем в коричневый.

Признаки коричневого сектора.

Борьба со злом при низкой психологической культуре.

Все говорят о том, что насилие плохо, внедрено много мер по противодействию ему.

Эти методы и решения не системны и опираются на резонансные события, порождающие параноидальные настроения пи низкой культуре:

Отсюда:

— В обществе сильны идеи защитить всех методами опеки — контролем, слежкой, ограничениями во вредной информации.

— Сильны принципы воспитания добром в идее правил поведения, которые гарантируют защиту. Если ты хорошая, то к тебе будут относиться хорошо и ничего не случиться.

— Происходит смешение понятий. Например, борьба с сексуальным насилием превращается в борьбу с сексуальностью и осуждение секса.

— Сильны принципы запретов во благо, существует миф о том, что информация об агрессии может порождать агрессию.

Часто здесь не признается возможности здорового проявления силы, например не хорошо зарабатывать больше остальных, надо изъять (знакомо?). Адекватное проявление силы приравнивается к насилию и ставиться под запрет.

Важно! Дети воспринимаются как слабые и беззащитные, которые не могут без помощи взрослых решить даже незначительные конфликты и зачатки травли, нуждаются в опеке и контроле. Понятие «психологического иммунитета» отсутствует, пропагандируется беспомощность.

Говоря аллегорией, это зло, которое на губах ангела, благие намерения, ведущие в ад.

Основная беда, которая приводит не в зеленый, а коричневый сектор — наличие резонансного общественного мнения при низкой психологической культуре. Например, все понимают, что бить детей нельзя, а как их воспитывать иначе не знают, не имеют ресурса, и мы получаем на выходе поколение, выросшее во вседозволенности.

Если шагая в зеленый сектор:

Мы пропустили пункт «равенство». Общество стремиться быть детоцентрированным, все делается для детей, они под защитой и опекой. Любое насилие над детьми осуждается крайне строго, часто не разбирая, кто виноват и было ли преступление в реальности, показания слепо принимаются на веру.

Фактически ребенок может нажаловаться на учителя просто так и его уволят.

Что делать?

· Создавать четкие правовые институты равенства перед законом всех, бить нельзя не только детей, но и мужчин и женщин. Никого.

· Создание границ и правил для детей и всех остальных, различать понятия силы и насилия. Нет, домашняя работа — это не насилие (если не весь дом на ребенке), нет, если мама не купила игрушку — это не насилие. Врать нельзя. Да, есть слово нельзя и слово надо. У моих знакомых был случай в лагере, когда один ребенок терроризировал весь коллектив, а педагогам грозил прокуратурой, звонил по горячей линии и жаловался на нарушение прав ребенка, иницировав в конце концов проверку. К счастью лагерь был действительно хороший и продолжал работать после всех жалоб.

Если мы пропустили пункт «уважение к личности», любые выкрики о недопустимости насилия разобьются о нежелание вникать в ситуацию. Да, учитель виноват, что ударил ученика, несомненно. Да, то, что ученик долго, несколько лет говорил гадости и терроризировал весь класс — не причина (но важно обозначить это как психологическое насилие).

Но чтобы не зависнуть в пустых лозунгах, важно найти мужество в обществе уметь работать и с жертвой и с агрессором, для коррекции и его внутреннего мира. Иначе мы не увидим, где спасаем жертву, а где — не слышим ее. Это и есть системная работа без ярлыков всегда-агрессор, всегда-жертва.

Если пропускается пункт «зрелость», все лозунги о экологичном общении ведут общество к психологической незрелости. Фактически это будет приводить к тому, что ничего нельзя сказать, чтобы не уязвить чувства другого. Очень много вокруг понятия «психологическая травма», оно употребляется там, где не нужно, где ее нет. Поколение с «хрустальной психикой», например часто требует запретить произведения литературы, просто потому что трактовки насилия в них ущемляют чьи-то чувства. Во многом это ведет к разрыву социальных контактов, так как все время кто-то уязвлен.

Надо отметить, что многое из сказанного притесняемыми будет приводить не к перемирию, а к ответной агрессии. Рекламная кампания «Пересядь с иглы мужского одобрения на его лицо» — явный пример тому. как ценность силы каждого заменилась обесцениванием и нагнетанием агрессии.

Если пропускается пункт «правила» законы перестают работать.

Например, есть законодательное решение, что нужно принимать детей с ограниченными возможностями в общеобразовательных школах, это правильно. Но нет правил, школы тьютеров, механизмов внедрения инклюзии в одной из школ, но ей навязывают зачислять таких детей при неготовности кадров. Что происходит? И им, и другим становится только тяжелее вместе, фактически закладывается основа для агрессии и травли.

Если нет правил в семье, при осуждении насилия — это вседозволенность.

В школе — линчевание неугодных.

В обществе — осуждение невиновных по резонансным статьям. А нет правил, законов, есть резонанс. Или создание псевдоархитолерантной среды, где большинство становится бесправнее меньшинства.

Отличительный признак этого сектора — система сама увидела проблему, но решает ее неумело. Внутренняя стойкость воспринимается как насилие. Беззащитный внешне тут безапелляционно прав не обосновывая причины. Сила и возможность самостоятельного решения проблем у ребенка априори не признается.

Какие меры воздействия с несправедливостью могут быть тут? Общее правило — создать резонанс, кто первый побежал, того и тапки.

На что больше всего похожа жизнь в коричневом секторе внешне? На зеленый.

А по сути? Это первая ступень для попадания в оранжевый сектор, фактически его зеркало, только более лицемерное и лживое, когда под соусом борьбы со злом преподносится новое зло. Коричневый сектор всегда переходит в красный и черный, только большая работа общественных институтов, повышение культуры, образования и смена элит, руководства может перевести его в зеленый. На уровне семьи это в большинстве случаев развод.

Что делать, чтобы не попасть в коричневый сектор?

Неукоснительное соблюдение всех четырех правил регулирования зеленого сектора: уважение, равенство, зрелость, правила (и законы).

Именно это и есть основа работы здоровых общественных институтов.

Заключение.

Любая общественная работа с насилием — это механизмы прихода в зеленый сектор. Потому что здоровые отношения возможны только там.

Итак, переход на уровень ниже происходит автоматически, если ничего не менять.

Как подниматься по социальному светофору каждому из нас?

-Психологическая культура, ценность каждого, себя, работа с границами

-Принятие своей инаковости, понимания того, что мне лучше

-Готовность менять сложившийся коллектив, правила, если они некомфортны либо сменить коллектив

Как подниматься по социальному светофору для систем и организаций?

-Совместная работа правовых и общественных институтов

-Пропаганда толерантности и уважения к инаковости,

-Пропаганда ценности каждого

-Информирование о недопустимости насилия на всех уровнях

-Здоровые психологические границы, минимум травматизма.

-Повышение психологической культуры как учителей и учебных заведений в целом, так и внутри семьи.

-Отсутствие карательной системы решения проблемы, готовность к детальной работе со всеми участниками.

— адекватные инструменты взросления и ответственности для детей.

Разговоры о сексе. Формирование здоровой сексуальности

Разговоры о сексе. Формирование здоровой сексуальности

| Фев 20, 2019 | Без рубрики, безопасность и психология, сексуальная безопасность, угроза жизни

Совместно с Максимом Береновым, экспертом по безопасности, мы подготовили подборку правил о том, как составить разговор о сексе. Актуально ко дню 14 февраля.

С чего начинается сексуальная безопасность?

Чтобы задуматься о том, важно ли просвещение, и как обезопасить ребенка от психологической травмы, а ведь это тоже важный аспект, приведем один давний пример.

«Много лет назад, когда я был начинающим инструктором по боевым искусствам, и еще не сформулировал принципы курса «безопасность женщины», эта история изменила мое восприятие. Она произошла с девушкой 17-ти лет, успешно занимавшейся боевыми искусствами. Ее строгий папа требовал, чтобы она приходила домой не позже 19.00, не отпускал на дискотеки, посиделки с друзьями. Конечно же, он заботился таким образом о ее безопасности! А ей очень хотелось всего этого! Папа поставил условие: «Пройдешь подготовку по рукопашному бою. Сумеешь меня побить – ходи, где хочешь».

Занималась она как сумасшедшая. О высоте ее подготовки говорит тот факт, что за неделю до произошедшего она избила и обратила в бегство двух мужчин напавших на неe на трамвайной остановке.

Засидевшись в гостях у друга, она обнаружила, что транспорт уже не ходит, и приняла его предложение заночевать. Поскольку она доверяла юноше, а в соседней комнате спали его родители, девушка чувствовала себя в безопасности.
Ночью юноша принудил ее к половому акту. Растерявшись, она не решилась сказать нет. Благодаря строгому отцу у нее были проблемы с вербальным отстаиванием своих границ.

Сопротивляться не посмела потому, что техники, которым ее обучали, тяготели к бою на уничтожение, но ей не хотелось его убивать или калечить. Ложный стыд перед родителями юноши не позволил ей звать на помощь.
С юридической точки зрения это не было изнасилованием, поскольку она никак не выразила своего несогласия. Однако она ощущала себя изнасилованной».

Именно поэтому разговор о сексуальной безопасности, о формировании здоровой сексуальности – не разовый инструктаж, а часть жизненной философии, ценности себя, любви к себе.

Три важных аспекта разговора:

просвещение – безопасно только знание;
понятие ненасилия как нормы;
любовь к себе как основа не только сексуальной жизни, но всего вообще.

Что важно сказать детям?

Разговор о сексуальности – это разговор не только и не столько про секс. До этого важно проговорить про физиологию, тело, найти способ познакомить с тем, что с ним происходит. С гормональными перестройками, ростом, как меняется настроение от гормонов. Для этого либо проконсультируйтесь со специалистом, либо посмотрите литературу.

Разговор с детьми прост – тут важно грамотно информировать о физиологии, объяснить, как называются части тела, что такое секс, в конце концов (поверьте, это легче, пока вопросы в теории). Важно проговорить, что и когда меняется в теле, проговорить как.

Но важно понимать – что сексуальное просвещение – это не разговор или прочтение книги. Это умение поддерживать ребенка в переходном возрасте. Особенно это важно для девочек, вступающих в пубертат. Для отца особенно важно поддержать принятие всех изменений. Очень часто отстраненность отцов в пубертате становится переживанием для взрослеющей девушки. Говорите ей комплименты, поддерживайте, не снижайте количество внимания.

Называть ли органы так, как это полагается по учебнику, или придумывать слова? Помните эту прекрасную книгу про «краник»? Ответ прост на самом деле. Выбирайте те слова, при которых у вас не будут трястись руки и краснеть лицо. Нет ничего ужаснее родителя, который демонстрирует то, что не может выдержать сексуальность. Сначала вдох выдох, потом говорите. Лично мне проще произнести «член» или «пенис» чем «краник». Это тоже, конечно про взрослую позицию еще, но опять же – не насилуйте себя словами.

Следующее правило разговора – надо научить здоровым границам. Умению говорить «нет». Соответственно и говорить «да», когда хочется говорить «да».

Для детей мы говорим «хорошее» и «плохое» касание, так проще. Касание не может быть только плохим, это такая же крайность, как и наоборот. Можно, в конце концов, обниматься с друзьями и близкими взрослыми. Другой вопрос, что важно сказать, что интимные части тела без разрешения не может трогать никто, вообще никто. И даже медицинский осмотр может быть только с добровольного согласится тоже (кроме экстренных ситуаций конечно).

И самая главная часть любого разговора и профилактики сексуальных опасностей, которыми заполнены СМИ – любовь в семье.

Принятый в семье ребенок не будет искать необходимости заслужить дружбу, вестись на ситуации подарков от «дяди». Ребенок и подросток, который принят, получает порцию комплиментов и похвал, в том числе не только за достижения, которые ценны вам (учеба), а значимые ему (например красота или стиль), максимально устойчив к приглашениям «хороших дядей». Ведь именно ситуацией «тотального принятия» и заманивают настоящие педофилы. А зачем ему куда-то идти, если дома хорошо? Принятый ребенок также и попадая в ситуацию дискомфорта, как минимум поделится с вами. А это уже легче. Ему не нужно доказывать свою значимость, лезть на рожон.

Ну а теперь самые важные и сложные разговоры — как говорить о сексе с подростками. Вероятно, они уже все знают, или вернее, думают, что знают. Опираясь на данные наших опросов большинство из них предпочтут спросить о том, что их волнует, в интернете.

Что важно сказать подросткам?

В основе разговора с подростками должны быть принципы следующие принципы:

1. Просвещение. В разговоре про секс должно быть четкое и грамотное информирование. Об опасностях в том числе, о безопасности. Для этого можно использовать памятки, которые печатают специалисты «СПИД-центра», подборки статей грамотных или тексты нашей книги.

О чем важно проговорить?

Что порнография страшна не своей идей, а тем, что содержание не советует правде.

Что порно – это не жизнь и к жизни никакого отношения не имеет. Лучше всего дайте какой-нибудь толковый учебный фильм или грамотную книгу.

Вред порно не в том, что оно возбуждает и будит неестественную фантазию, а что оно создает ложные представления от том, как все на самом деле. В итоге – это либо гонка, например, за длинным половым актом, повторение, того, чего в природе не возможно, чтобы сделать также (получив травмы), либо переживания, что я не такой, как актер.

Успокойте. Расскажите про боди-позитив, реальность, о том, как важно еще и эмоциональная и интеллектуальная близость. И что влечение не связано в большинстве случаев с модельной внешностью.

• Как действительно передаются заболевания.

Нет никакой телегонии, а вот реальные опасности существуют. Образно говоря, сейчас в России зараженных ВИЧ – целый большой город, если собрать всех вместе. Найдите способ сказать об этом ярко, но не трагично. Особенно важно сказать, что незащищенным является также оральный и анальный половой акт без презерватива. Первый часто пытаются практиковать по принципу «так приятнее», но у орального акта только ниже вероятность заражения, а факт риска существует тоже.

• Существуют опасности изнасилования или оговора, проговорить о принципах законодательства.

А также о правилах безопасности и планирования свидания. Проговорите также о возрасте сексуального согласия и законах. Небольшой лайфхак для тех, кто сомневается в возрасте партнера и боится, что он или она его завысили – пусть на свидании спросит «в год какого животного ты родился/лась».

Что касается вопроса о нежелательной беременности, то хорошо бы иметь понимание, как действовать, заранее.

Итак, с просвещением все более-менее ясно. Конечно, это может оказаться тяжелой темой – как такой разговор не напугает?

Но кроме опасностей есть и важный принцип разговора о сексе – мы не можем говорить о нем в ключе негатива, это не что-то недопустимое, а наоборот то, что важно и хорошо, в нужное время с нужным человеком. Поэтому такой разговор нельзя свести к набору «страшилок». Для этого попробуйте говорить из принципа «знание дает безопасность».

2. Второй принцип такого разговора – это ненасилие.

Важно четко проговорить о том, что подросток понимает свои желания и слышит себя. Если хочется сказать «нет»,  он (она) имеет на это право.

Говорить и о том, что жертва (не только физического насилия, но и психологического) не виновата и в любой ситуации вы поддержите ребенка. Нельзя ни в коем случае критиковать, но и бурные переживания с причитаниями тоже причиняют боль. Сопереживать надо уметь.

Проговорите со своим ребенком о правиле «нет». Особенно это касается мальчиков. Не всегда «нет» говориться вербально. Учите их эмпатии, умению слышать и слушать собеседника, замечать детали, быть внимательным. Иногда «нет» девушка говорит телом, и тогда не менее важно остановиться. Бережность партнёра – залог не только того, что оговорить юношу будет маловероятно (а за что?), но и фундамент более гармоничных отношений в будущем.

Проговорите со своим ребёнком о правиле «нет», о том, что девушка может сказать нет в любой момент, даже самый кульминационный, и будет права. И да, если после «нет» мужчина не отступает – это возможное насилие. Убедитесь что она (он) умеет отстаивать свои границы и слушать себя.

Проговорите о том, как защитить себя, убедитесь, что подросток владеет правилами самообороны и навыком планирования свидания. Сразу оговорюсь – наработка этих навыков – дело не 2 часов или разовой тренировки.
Скажите, что насилие неприемлемо ни в каком виде – можно отказать в сексе уже существующему партнеру и даже мужу (!!!) и если партнер продолжит домогательства, это тоже насилие. Скажите, что к насилию относятся также достижение силой иного вида секса, чем было оговорено. Например, девушка встречается с юношей уже давно и практикует оральный секс. И вот, если юноша силой будет добиваться вагинального полового акта – это тоже насилие. Не смотря на то, что встречаются они уже давно. Нет!

И конечно, обязательно скажите, что чтобы ни произошло, вы будете на стороне ребенка.

Кроме явных признаков насилия, есть один фактор, который становится основой сексуальной травмы – это реакция родителей на происходящее. Иногда она более драматична, чем даже неудачные отношения. Ни в коем случае не решайте оценивать, особенно аффективно, ситуацию, если вы узнали о начале половой жизни детей. Попробуйте найти такую нить разговора, где вы проговорите риски, но поддержите подростка в любом решении, потому только, что оно касается его ценностей.

3. Третий принцип – это любовь к себе. Только принятие себя дает возможность нормального сексуального развития.
Мне больше всего близка такая схема:

Гармоничные отношения в семье с уважением друг друга, честность, доверие. Эмпатия! Умение принимать и уважать чувства другого, слышать его. Иногда «да» на свидании — это не всегда «да», и чуткость партнера может избежать неприятной истории.

Понимание своих желаний, границ. Как достигается? Сравните варианты ответа, когда ребенок в магазине просит у мамы игрушку (задолго до подросткового возраста): «Тебе это не надо», «Фи, ерунда». Второй: «Я считаю, это не стоит покупать», «Сейчас у нас другие планы». Вот из таких мелочей понимание своих желаний и складывается. И выбор секций, кружков, одежды – тоже про свои желания. А потом из своих желаний сложится выбор партнера…

Безопасность—самостоятельность. Самостоятельность, когда ее еще не можешь осилить – очень тревожна. Особенно если оставляют ребенка разбираться один на один в школьных конфликтах. Безопасность, воспринимаемая как набор страхов «чтобы не случилось», приводит к воспитанию в вакууме. Поэтому безопасность, самостоятельность, поддержка семьи должны идти рука об руку.

Отсутствие ложных мотивов начала половой жизни.

Ложный мотив — когда в сексуальные отношения вступают из невротического порыва, поэтому я советую родителям вычислить мотив и проанализировать, насколько он истинный (когда я действительно хочу) или неадекватный (когда одну потребность заменяют другой). Во втором случае важно найти иной способ получения желаемого, например:

• Быть нужным и чувствовать любовь, частый и очень опасный мотив, чем-то схожий с попыткой закрыть «дыру в душе»;
• О поиске места, где подростка будут принимать и хвалить, мы уже писали. Хвалите его сами, в той системе ценностей, которая ему важна. Нет лучшей профилактики от заманивания в сомнительные компании.
• Понять свое тело и сексуальность, такой инициирующий мотив — ищите способы другого индивидуального проявления, те же танцы, например;
• Сексуальный шантаж и манипуляции, учимся вычислять их и противостоять.
• Ощущения «крутости» и взрослости. Опять же, ищите вместе другие способы – подработка, любимое дело, яркие и значимые занятия (не из школьной программы). Сейчас это особенно актуально, т.к. 11-летняя программа школы идет вразрез с ценностями возраста и потребностью решать реальные задачи в жизни.
• Быть как все, делать как все. Это один из самых тяжелых мотивов, по моей личной маленькой статистике около 20% женщин именно так вступали в сексуальные отношения в юности, не желая этого в душе, и этот опыт становился одним из самых травматичных для психики. И здесь еще раз надо сделать акцент на своих целях и ценностях. Не маминых, не папиных. Запомните, послушные дети часто очень неудачно начинают половую жизнь. Упрямство в понимании себя – это прекрасно.
Но есть и другой вариант – когда подросток действительно хочет заниматься сексом, у него или у нее все хорошо с границами, желаниями и ценностями, он достиг юридически возраста, когда секс с ним не преступление. Вам придётся смириться, видимо он дорос до этой темы, а случившееся в нужное время в нужном месте с нужным человеком — самое безопасное начало половой жизни, если конечно обо всем остальном он проинформирован тоже.

Так что нам, родителям, иногда остается только одно – наблюдать, поддерживать и вовремя отпустить. Не позже, но и не раньше. Целое искусство.

Вам понравилась статья? Поделитесь ей с друзьями!